top of page

Влад и его встречи с работниками спецслужб.
Некоторые эпизоды из жизни медицины.

ОБ АВТОРЕ:


Антонов Владислав Аркадьевич,
родился в 1942 году в деревне Веденицы
Зуевского района   Кировской области.
Учился в Зуевской железнодорожной
школе №37.
По окончании школы поехал в Свердловск,
где с отличием окончил техническое
училище при заводе «Электротяжмаш».
Затем два года работал на заводе «Пневмостроймашина.
Зарекомендовал себя как хороший рабочий, выполняющий норму до 120%. Его фотография не сходила с заводской Доски почёта. В 1962 году поступил в Свердловский государственный медицинский институт. На пятом курсе женился. Жена Галина, педагог по образованию, коренная свердловчанка, с вятскими корнями. В 1968 году закончил институт, получил звание врача-педиатра и поехал работать на свою историческую родину в г. Зуевка. Устроился в районную больницу участковым педиатром. Молодой, грамотный, всегда хорошо одетый подтянутый врач выгодно выделялся на фоне сельских врачей, порой небритых, в поношенных свитерах, в далеко несвежих рубашках. Пользовался уважением у населения. В 1975 году поехал работать в Магаданскую область пос. Омсукчан. Работал райпедиатром, затем заведующим детским отделением на сорок коек. В 1983 году вернулся в Зуевку, работал подростковым врачом, заведующим инфекционным отделением. За время работы получил много благодарностей, в том числе «За многолетнюю работу по воспитанию подросткового поколения» в комиссии по делам несовершеннолетних. Почетная грамота : «За пропаганду санитарно- гигиенических знаний среди населения». Ударник коммунистического труда.
Воспитывал двух сыновей. Оба закончили  Московский  институт инженеров железнодорожного транспорта. Старший -  с отличием. Живут и работают в Москве. Три внучки. Красавицы, умницы, отличницы. Старшая закончила школу с серебряной медалью. Учится в институте.
Но политическим взглядам убеждённый демократ. Еще" в период коммунистического правления выступал с резкой критикой Советской власти и её вождей. Был поставлен на учёт в КГБ, много лет преследовался.
По характеру мягкий, доброжелательный человек, эмоционален. Не терпит несправедливость, ложь, фальшь. От природы наделён способностью видеть недостатки политической системы, недостатки людей и порой прямо сказать об этом. Одно из любимых занятий - чтение газет, книг. В настоящее время на пенсии. Живёт в Зуевке.  

Первая встреча

 

с гебистами у Влада Антипова состоялась в 50-е годы, когда он еще учился в начальной школе. Родился он в суровые военные годы.
50-е годы характеризовались массовыми репрессиями. Всеобщая подозрительность, кругом шпионы и вредители, враги народа, Каждый третий был завербован в органы и следил за двумя оставшимися. Гремели процессы. Многочисленные митинги, где счастливые советские трудящиеся (советские трудящиеся в газетах, радио принято было употреблять чаще всего со словами «счастливые») требовали казни шпионов и вредителей, таких же несчастных рабочих и крестьян, волею судеб оказавшихся в тюремных камерах.
Мать Влада была большая любительница праздников и часто устраивала вечеринки в честь того или иного события. Как говорится, был бы повод.  Называла она эти вечеринки балами, Собирались родственники, друзья, пили вино, водку и веселились от души. Накопила деньги на очередной бал в честь 1-го Мая. Сказала соседке, что хочет устроить праздничный обед. Та с испугом посоветовала ей обратиться в райисполком» так тогда назывались городские власти, и спросить разрешения. Мать так и сделала.  Разрешение дали.
И вот стол накрыт. Вино, закуски. Среди закусок, в основном винегретов и салатов обязательно сыр, как признак достатка в доме.  Но его практически никто не ел. Не приучены с детства. Родились все в бедных крестьянских семьях,  что существует такой продукт, как сыр, никто не знал.  А если кто и знал, так считали, что это какой-то дорогой деликатес. Творог знали. Его иногда сами крестьяне делали. Мать в последних приготовлениях, в последних хлопотах, в ожидании:  вот-вот должны прийти гости.
Жили они в небогатом доме, ограда и  как положено, дверь в ограду. Но гости что-то задерживались. Мать выглянула в окно. Там наблюдалась такая картина. Перед дверями ограды столпились гости, а перед самыми воротами стоял какой-то совершенно незнакомый мужчина, как бы нечаянно загораживая дверь спиной  и  весело что-то рассказывал.Он специально ждал, когда соберётся побольше народу перед дверьми и тогда вместе со всеми зайти в дом, это будет не так заметно. Зашли, расселись за столом.  Среди своих родственников оказались двое незнакомых мужчин. Один весельчак, другой какой-то неразговорчивый с довольно угрюмым взглядом. Среди  гостей был брат матери Василий с женой. Оба педагоги. Василий одно время учился в школе милиции, да что-то у него там не заладилось и он ушёл оттуда.  Брат Юра, работал машинистом, с женой. Двоюродная сестра Евдокия с мужем Сашей. Здоровый мужик.  Василий был довольно общительный, весёлый человек.
Обладал незаурядным умом. Он сразу сообразил, что это за гости, и откуда они. Разлили водку. Первый тост сказал Василий. Он говорил долго, витиевато. Смысл был в том, что какая у нас хорошая Советская власть и самое главное - мудрый вождь. Тогда Сталин ещё был жив. Всё как положено.  Незнакомцы были довольны,  Выпили.
Перед тостом весёлый мужик долго всем объяснял, про Другого мужика, что он обладает каким-то свойством, что мол как выпьет рюмку, так сразу же падает без сознания. Это, мол, патологическое опьянение. Все слушали. Ну падает, так падает. Собственно, никому это не было интересно. И правда, после первой стопки этот мужик как-то неловко полез под стол, изображая, что он без сознания. А под столом голые женские коленки.  Хоть и «без сознания» он был, но не утерпел и  лапнул за коленку Евдокию. Та завизжала. Все забеспокоились, особенно её муж Саша, заподозривший неладное. Да и какой мужик будет хорошо себя чувствовать, если жена орёт. Он заглянул под стол  и хорошо пнул этого мужика. Постепенно все успокоились. Были ещё тосты.
Пили, закусывали. Около стола вертелся и Влад. Благо Пищи вон сколько, по голодным-то тем годам. Василий подмигнул Владу глазом и сказал: посмотри, что там под столом мужик делает.  Влад, бесхитростный мальчик,  встал на четвереньки, поднял свешивающийся край скатерти, и стал смотреть на мужика. Тот, видимо, почувствовал   взгляд и открыл один глаз и этим глазом уставился на Влада,  Влад на него. Так они смотрели друг на друга.   Мужик попеременно смотрел то одним глазом, то другим.  Влад вылез из-под стола и объяснил Василию, своему дяде, что мужик смотри г глазами попеременно.  После нескольких стопок все захмелели, Мать Влада начала кричать: «Танцевать, танцевать», «Мужчины приглашают дам». Начались пляски. Евдокия кружилась так, что её юбка- двенадцатиклинка развевалась, открывая ноги, но она её придерживала. Мать кружилась, её юбка- восьмиклинка также развевалась. Юра дробил каблуками.  Пели частушки.
Мужику, что лежал «без сознания» под столом явно надоело это изображать, когда все кругом пьют и пляшут.  Выбрался из-под стола, но участия в общем веселье не стал принимать, опрокинул себе в рот пару рюмок, начал оглядываться, как бы что-то выискивая.
Заметил Влада.  Подошёл к нему и начал злобно спрашивать : «А ты пионер?» «А чо говорят учителя?» «А чо говорят твои родители?». Влад - от него, он за ним, повторяя эти вопросы. Влад стал бегать по комнате, мужик за ним.  Влад не знал как отвязаться от него.
 Наконец все обратили внимание на эту сцену. Наступила тишина. Начали совещаться, что делать. Думали недолго. Налили ему стакан водки. Поднесли. Он немного   поупирался, для вида, а затем залпом выпил.
 Веселье продолжалось. Через некоторое время этот мужик упал, но уже настоящему. Пo комнате распространился запах мочи. Обостялся. Веселье прекратилось. Стали думать, что делать? Сексота взяли за руки, за ноги  вытащили  в сени. Отатубеет. И правда, через некоторое время он ушёл. пошатываясь. Затем исчез как-то незаметно и второй, его товарищ. После их ухода все начали спрашивать друг у друга: «А кто это были? Может, твои
знакомые или  твои?». Выяснилось, что их никто не знал.

Вторая встреча

 

с работниками госбезопасности состоялась у Влада в классе 9-м. Но надо отметить, что раза два до этого каждый ученик в классе заполнял анкету, где было множество вопросов. Кто твои родители, чем они занимаются; и много других. Анкеты собирались классными руководителями. Куда их затем отправляли, кому нужны были эти сведения, не объяснялось
 Однажды на урок пришла очень взволнованная учительница. Страх, испуг читался в её глазах. Она как-то путано объясняла, что скоро придет проверка, будут сидеть на уроке. Надо подготовиться. Все   мы должны ответить на один вопрос: «Чему мы должны посвятить свою жизнь?». Ответы должны были быть примерно такие: «Посвящаю свою жизнь освобождению негров в Америке или борьбе за  мир во всём мире». Влад должен был посвятить жизнь освобождению негров в Америке,  У кого-то ответы   должны быть пополнее, у кого-то покороче. Например, умница и отличница в классе Инесса   должна была выучить более длинный ответ. Что она с честью и сделала. И вот настал час икс. Все ждали его с трепетом Вместе со звонком в класс вошли два мужчины, высокого роста, в синих галифе и хромовых сапогах. По тем   временам хромовые сапоги было что-то
 По их походке, по  тому, как они зашли, чувствовалось какое-то превосходство, пренебрежение ко всем нам.
 Бесцеремонно развалились за партой. Это всех слегка шокировало. Не привыкли к такому. Бывали проверки, - завуч, например. Но всегда это делалось как-то тихо, уважительно. Но чтоб так бесцеремонно! Дрожащая от страха учительница стала спрашивать, чему мы хотим посвятить свою жизнь.
 Ученики бойко кратко отвечали, что посвящают  свою жизнь борьбе за мир или освобождению негров. Лишь умница и отличница Инесса дала более длинный, более обоснованный ответ. Лет  через тридцать, на встрече выпускников, Влад рассказал об этом уроке.   Вспомнили,-  да, был такой урок. Правда, никто за эти годы не освободил ни одного негра   в Америке. и не боролся за   мир во всём мире.   
На встрече выпускников был один странный товарищ. Влад проявлял интерес к одному из соучеников Мише Кидалову. Где он да как. Ещё до встречи. И Миша Кидалов появился на встрече. Привела его соученица Люся Чирикова. Кто такая Люся Чирикова, я расскажу попозже. Люся подвела мужчину и представила: это Миша Кидалов. Странный был Миша. Всю дорогу молчал. А затем молча незаметно исчез. Мужчина действительно походил на Мишу Кидалова. Но только лишь походил. На одной из следующих встреч появился Миша Кидалов, настоящий, его сразу все узнали.   Когда ему рассказали об этом случае, он удивился, сказал, что ни на одной встрече до этого он не был, сейчас он впервые, а кто тогда был, не знает. Грубо, а порой просто глупо работают гебисты.
Следующая встреча с гебистами у Влада состоялась уже в институте, где он учился на врача. Это было примерно курсе на 4-м. Среди студентов в группе» где учился Влад, нашлись такие, которые говорили, что мы живём плохо, что за границей живут лучше, что Гитлер много хорошего сделал для своего немецкого народа.   В Германии жили лучше, чем мы. Можно только предполагать, что, видимо, они общались с политическими заключёнными. Все эти разговоры дошли до соответствующих органов. Началась работа. Примерно треть группы была завербована в сексоты. Следили друг за другом. Авторитет чекистов в то время был высок. Газеты, радио, телевидение талдычило о чистых руках, о сердцах чекистов, и это при многочисленных концлагерях, когда сажали за каждое неосторожно сказанное слово и просто так без слов. Уничтожали людей миллионами. Но тогда об этом ничего не говорилось. А как романтично быть чекистом. Помогать бороться с врагами. Выслеживать, следить. Осознавать себя причастным к чему-то тайному, что знаешь только ты и посвященные. Этим самым ты как бы возвышаешься над толпой. Избранность, исключительность. Ты выше других. Поэтому следили друг за другом охотно. Но доходило до абсурда. Бывало зайдёт Влад в туалет по нужде, а через несколько секунд   туда заскакивает товарищ из группы, сексот, якобы тоже по нужде, да видно же, что товарищ только изображает нужду, на самом деле, следит, а действительно ли Влад по нужде зашёл, а не по каким-то там тайным делам. Убедился, по нужде, выскочил из туалета. Всех, кто зарекомендовал себя, как неблагонадёжный, брали на учёт. Ну это те, кто слушал эти антисоветские речи, а может даже поддакивал им. Влад как раз принадлежал к их числу. Не говоря уже о тех, кто говорил такие речи. Нескольких студентов 2-3 под надуманными предлогами исключили из института. Делали, например, так. Студенты дежурят на практике по акушерству в роддоме. Роддом был хороший, передовой по тем временам. Дежурили по ночам, когда роды будут, это же дело такое. И вот в одно из дежурств к студентам присоединились два человека, но уже без хромовых сапог, якобы из какой-то другой группы.   В принципе, примерно, студенты все знали друг друга, а это были совершенно незнакомые и далеко не студенческого возраста. Среди  студентов был один из тех, кто довольно   критически относился к Советской власти и её вождям. Часть студентов как-то незаметно была оттеснена от него, отправили в другую аудиторию. Остался этот неблагонадёжный товарищ, да может 1-2 студента сексоты. Что они там делали, неизвестно. По отрывочным данным дали выпить водки. А затем вдруг шум, крики. Студент пришёл на дежурство пьяный. Скандал. Исключили из института. Он очень переживал. Сколько проучился и всё пропало. Но говорили, что дали ему фельдшерский диплом. Самим Владом серьёзно заинтересовалась КГБ. Эдакие КГБ располагалось на центральной площади, немного в стороне, большое серого цвета, с железной кованой оградой. В народе говорили, что там под землёй наделаны подземные ходы, где расстреливали людей. Ведут человека по этому ходу, из-за поворота, или из какой-то ниши выходит гебист и стреляет ему в затылок. Такие ходили слухи. Влад проживал в комнате в общежитии. Вместе с ним жило ещё 3 студента, младше на курс.
И вот однажды один из них, Коля начал настойчиво выспрашивать Влада, с чем он любит чай пить, какое варенье. Влад, чтоб только отвязаться, сказал что клубничное. И вот в близлежащем к общежитию магазине появился в большом количестве болгарский клубничный джем. Это в период тотального дефицита, когда даже белый хлеб давали по талонам, короче по пайке. Вечером Коля стал пить чай с клубничным джемом и настойчиво предлагать попить чайку с джемом Владу. На соседней койке, прикрывшись одеялом, лежал какой-то совсем незнакомый человек. Ну лежит, так лежит. Влад за стол, налил чаю в стакан. « Бери джем, бери джем». Влад положил  маленькую ложечку джема в стакан. «Бери больше. Бери больше»,- настойчиво предлагал ему Коля. И видя, что Влад больше не брал джема, сам зачерпнул и положил Владу в стакан большую ложку джема. После выпитого стакана чая с джемом, у Влада поплыло всё перед глазами. «Плохо мне, плохо». Он едва дошёл до своей кровати, упал на неё. Как сквозь туман, едва слышал Влад отрывочные фразы: «Скорую» надо». Появилась «скорая». Два здоровых мужика в белых халатах погрузили Влада на носилки и увезли на машине. Но куда увезли. К слову, санитары мужики на «скорой» никогда не работают. Обычно врач женщина и медсестра. Потом говорили, что ещё «скорая» приезжала. Настоящая. Им сказали, что скорая уже была и его увезли. Они очень удивились. К нам поступил вызов, мы сразу же поехали. Далее воспоминания у Влада носят смутный, отрывочный характер. А привезли его в это серое большое здание КГБ. Вводили психотропные вещества, гипноз, бесконечная череда вопросов, ужасные боли, судороги. Видимо электротоком пытали. Гебистам нужно было доказать, что тут действовала целая группа. Они раскрыли её. Всем медали, премии, повышение по службе. Настойчивые вопросы: «Скажи правду», «скажи правду». А как скажет правду, что нет никакой организации, подключали ток, были судороги. Им нужна была  организация. Подсаживали молодую симпатичную проститутку. Она клялась в любви Владу, только скажи им, расскажи им всю правду. Помнит Влад разговор, что нельзя его больше так держать, начнутся необратимые изменения в мозгу. Всего держали недели две. Привезли обратно в общагу. Бросили на койку. Влад был так запрограммирован, чтоб проснуться в 7 часов утра и идти на занятия. Он так и проснулся. Попытался встать. Но такая слабость, вялость, что единственно, что он мог сделать, это чуть оторвать голову от подушки. Влад что-то пробормотал про время, число месяца и снова заснул. Спал целые сутки. Пошёл на занятия. Это было на пятом курсе мединститута. Он много пропустил. Пропустил, когда изучали менингиты. Он их так и не знал, пока не начал работать в инфекционном отделении и тогда только он их изучил и даже досконально изучил.
Всё тайное рано или поздно становится явным, хотя б частично. Видимо, кое-что просочилось, дошло до преподавателей. И одни относились к Владу сочувственно, другие злобно. Злобные
преподаватели, связанные с органами, как бы Влад не отвечал, ставили
«тройку». В педиатрии ему сочувствовали и ставили «пятёрки».
Вводили Владу и какой-то радиоактивный препарат, в область правого плеча. Дело было вечером в общежитии. Ему опять дали психотропное вещество, каким образом, Влад уже не помнит, но не в такой большой дозировке. Влад забалдел, стал как пьяный, но сознание сохранилось. Один или два человека его держали, а сокурсник Васька Одиноких что-то ввёл в правое плечо. Запомнились Владу слова: «Если спросят, что делали, скажи, что «Манту». Странное «Манту»,- два человека держат, а один вводит в комнате без свидетелей. «Манту» всегда в мед. кабинете делается.
Потом ноги у Влада болели, кости. В общем, работали гебисты очень грубо и порой глупо. Видимо, далеко не лучших людей туда подбирали. Студенты ушлый народ. Всё это они узнали, что Владу ввели радиоактивный изотоп и какое-то время держались от него на расстоянии. Медики изучают действие радиации и защита от неё. Одна из защитных мер, защита расстоянием. Вот они и держались на расстоянии. А с чувством юмора у студентов всё обстояло нормально. Они быстро дали название «меченый атом». В медицине применялись для диагностики меченые атомы. По некоторым данным, не одному Владу вводили радиоактивный препарат, Но потом пошли разговоры, учёные мужи стали возмущаться, что радиация плохо влияет на организм, что её действие до конца ещё не изучено и нельзя применять на людях.
То, что вводился радиоактивный препарат, подтверждает ещё один пример. Влад находился на учёбе в областном центре по линии военкомата. Учился он на военного хирурга. С ним было ещё несколько курсантов. Жили в каком-то общежитии. Бездельничали. Играли в карты, иногда выпивали, слонялись по городу, отдыхали на пляже. Кстати, когда в очередной раз валялись на пляже у реки, в реке начал тонуть мальчик. Он уже захлебнулся. Влад первый бросился в воду, вытащил мальчика из воды, начал откачивать. Помогали и курсанты. Все врачи. Первую-то помошь утопающему сумеют оказать. Кто-то вызвал «скорую». «Скорая» приехала. 4-5 курсантов голые, в одних плавках полезли в машину усаживать мальчика на место. Врачиха, увидев, что к ней в машину лезут 5 голых мужиков, пришла в ужас. Заорала, начала их выталкивать из машины. Мальчика увезли. Да он был уже в нормальном состоянии.
И вот однажды группа курсантов, в том числе и Влад, скорее всего в поисках пива» а при коммунистическом правлении и пиво порой непросто было найти, шли по базарной площади. Пустынно. Только ветер гонял по асфальту обрывки бумаг да какой-то мусор. Впереди на скамейке замаячили три пьяненьких мужика, о чём-то оживлённо разговаривающих. Один взглянул на группу гуляющих молодых мужиков, вначале мельком, затем стал более внимательно смотреть. Сунул руку в карман, что-то достал оттуда. Начал смотреть то на руку, то в сторону мужиков, и так несколько раз. Затем он встал и решительно направился к Владу. Влад понял, что это по его душу. Мужик подошёл к Владу, поднёс правую руку вначале к левому плечу Влада, потом к правому. Как заметил Влад, на руке у мужика был надет какой-то приборчик, значительно больше часов. Мужик внимательно посмотрел на приборчик. Начал приставать к Владу. Что-то выкрикивал. Курсанты остановились, молча стали смотреть на мужика. Перевес был явно на их стороне. Мужик трусливо оглянулся и трусцой ретировался к своим собутыльникам. Надо полагать, что всем сексотам, стукачам были розданы фото Влада, и на руке у сексота был дозиметр. Он измерил радиоактивность, чтоб удостовериться, что это тот человек. И было дано указание делать этому человеку мелкие пакости, ну может оскорблять или ещё чего. Только так можно объяснить этот случай.

В институте ещё один случай был.

 

Странный экзамен. Видимо, он проводился с целью завалить неугодных студентов с дальнейшим их отчислением из института, или просто поиздеваться над ними. Студенты народ ушлый. Они уже знали, что будет какой-то экзамен. Будут двойные билеты. Одни для одних, другие для других. Вопросы будут каверзные. Но точно, что будет, никто не знал. Сидеть, мол, будут какие-то экзаменаторы, которые сами ничего не понимают. И можно билеты менять. И говорить им можно что попало, они совершенно тупые. Студенты всё знали. Может, был уже такой экзамен в другой группе, может какой-нибудь порядочный преподаватель тихонько подсказал студентам.
И вот экзамен. Заходит Влад.   За столом двое мужиков с военной выправкой с враждебными взглядами и один преподаватель с кафедры. Влад взял билет, прочитал.
Глаза его округлились. Первые два вопроса так сформулированы, что понять ничего невозможно. Какая-то абракадабра, да и отношение к медицине они имели косвенное.
И только третий вопрос чисто медицинский и сформулирован так, как положено.Влад бросил билет, взял другой. То же самое. Бросил, взял третий. Ещё хуже, третий вопрос нормальный , о гриппе. Ну сколько можно бросать. Все такие.
    Странно, когда Влад бросал билеты, экзаменаторы не шелохнулись, ни один             мускул не дрогнул на их лицах. Видимо, так были проинструктированы.
На нормальных экзаменах попробуй» брось билет, возьми другой. С экзамена тебя вышвырнут. Это не теперешнее время, когда за деньги можно купить любую оценку. Влад сел готовиться. Вопросы невозможно понять, фразы какие-то вычурные, даже ближе не к медицине, а к идейности. Тут он вспомнил, что говорили студенты. Зачитал первый вопрос и начал молотить, что в голову приходило, стараясь почаще вставлять фразы из вопроса. Это у него как-то инстинктивно получалось. Ответил на первый вопрос. «У Вас всё?» «Всё». «Давайте второй вопрос». Эхо всё говорил преподаватель. Два же мужика сидели как мумии. Никакой мимики. Ни одобрения, ни озлобления. Вообще на лицах не написано никакой мысли. Второй вопрос. Влад молотил всевозможную хренотень. Мужики как мумии. Похоже, только преподаватель тайно усмехнулся. Вот тут Владу не ясно. У преподавателя взгляд был вроде враждебный, и кажется, никакого сочувствии. Но в то же время он не остановил Влада, какую чушь ты несёшь, не выгнал его. А может, нельзя было проявлять ему сочувствие. Прояви сочувствие к врагу народа. Неприятностей не оберёшься. Ну а на третий вопрос о гриппе Влад ответил, как от зубов отскакивало. Но поставили «тройку». Одна из мумий задала какой-то вопрос по бумажке, из такой же серии. А так как Влад уже выдал всю хренотень, он быстро не мог ничего сообразить, а лишь что-то вяло пробормотал. За это, наверное, и поставили «тройку». Вышел из аудитории. Сразу же обступили его сокурсники: «Ну как?».
«Да три шара выкатил», - сказал Влад недовольно. Но вообще-то тяжёлое впечатление осталось от этого экзамена. Угрюмые, злобные, враждебные мужики, выдававшие себя за преподавателей. Видно было, что никакого отношения к медицине они не имели. Всех преподавателей студенты в лицо знали. Скоро среди студентов стало известно, что таких экзаменов больше не будет, запретили. Кто и почему запретил, это никого не интересовало. Всё тут же забыли. Да у студентов дел выше головы. Лекции, практические занятия, семинары, зачёты, наконец, экзамены. Да надо с какой-нибудь девкой познакомиться, сходить куда-нибудь с ней в кино, театр, ресторан, наконец. Раньше ресторан не очень дорогой был. А сутки не резиновые. Поспать хоть часов шесть, всё равно надо.
Кафедрой биологии заведовал профессор Шмелёв. Высокий, приятной внешности. Умница мужик. Лекции читал замечательно. Можно сказать , талантливо. Среди студентов шли разговоры, что выслан он из Москвы на периферию за политику.


 В это время среди умной, грамотной интеллигенции началось брожение, в том    плане, что живём мы не очень хорошо. За границей живут лучше, А почему? Ну и в таком духе. Читал он лекции на 1 -2 курсах. Кафедра располагалась в старом обветшалом здании, там же и лекции читались. Потом этого профессора        отправили ещё дальше, в Тюмень. Там открывался медицинский институт.
Прошло три года. И вдруг студентам сообщают, что приехал этот профессор, и будет читать лекцию. Явка всех обязательна. Лекция должна была состояться в том же ветхом здании» хотя здание ввиду ветхости было уже закрыто. Лекция никому не была нужна, никто не хотел на неё идти, но студентов загоняли туда чуть ли не силой. В зале пыльно, грязно. Видно, что нежилое здание. Выходит профессор. Начинает читать лекцию. Студенты с интересом смотрели на профессора. И вдруг как шорох пронеслось по студенческим рядам, -«Да это не он, не Шмелёв». Ушлые студенты сразу раскусили этот трюк. Да, походит, очень походит. И слова растягивал, как настоящий профессор; «Концерваты, концерваты», - до сих пор помнит Влад эти слова, хоть прошло уже 40 лет. Актёр старался, был тщательно загримирован под Шмелёва. Даже в левом халате пачка папирос «Беломорканал». Ну всё как у настоящего. Он прошёл через весь зал, тщательно растягивая слово «концерваты»; и демонстрируя всем левый карман с пачкой папирос. Остановился около Влада, ему продемонстрировал левый бок халата с пачкой папирос. Надо отдать должное, Влад с интересом посмотрел на карман с пачкой папирос. Интерес у студентов упал и к этому профессору, и к его лекции. Начался шум, разговоры, смешки. Какие-то люди в штатском забегали по залу: «Тихо, тихо». 2-3 настоящих преподавателя, которых знали студенты, испуганно жались у стенки. А студенты что, надо сидеть, значит надо. Отсидели, отбалдели, лекция закончилась, разбежались кто куда. А цель данного спектакля какая была?
А очень простая. Антисоветски настроенные студенты к кому потянутся? - ясно, к антисоветски настроенному профессору. А это уже антисоветская организация. А тут – бдительные  гебисты раз, и прихлопнули её. А это премии, звания. Но не бросились антисоветские студенты к антисоветскому профессору. Не получилась организация. Прокол в работе. Таков вот советский дебилизм.
Ещё одна странная вещь наблюдалась на этой «лекции». Два года, перед поступлением в институт, Влад работал на заводе слесарем в цехе. Недалеко от него работал такой же слесарь Саня. Влад иногда разговаривал с ним.
Тот рассказывал о себе, о своей семье, детях. Правда, иногда рассказы у него были какие-то путаные. Как выяснилось впоследствии, не было у него ни семьи, ни дома. Об этом он просто мечтал. Страдал он каким-то психическим заболеванием. Влад поступил в институт и об этом человеке практически забыл. Так вот, во время этой «лекции» два человека вытащили на сцену, - там в зале была небольшая сцена, - с которой и читались лекции, какого-то человека. Посадили его на стул и стали о чём-то его довольно злобно спрашивать. Да Влада доносились только отдельные фразы: «Кого ты здесь знаешь? Назови», Слышались угрозы в его адрес. «Хочешь, мы отправим тебя снова в психушку» Называлась какая-то психушка.
Видно, что человек был сильно напуган, читался ужас, страх на его лице. Как впоследствии выяснилось, были такие закрытые психушки, где содержались инакомыслящие, где их избивали санитары и вводились такие препараты, от которых у человека поднималась температура тела; кроме того, возникали судороги. Больной корчился в ужасных , судорогах. Ноги и руки у него привязывались к кровати. Его всего выгибало, выворачивало, глаза вылазили из орбит. Данный препарат был запрещён. Но у нас его применяли для лечения шизофрении, ну и для диссидентов. Когда Влад проходил психиатрию, в частности, практику, студентам показывали таких больных., Хотя с тех пор прошло более 40 лет, но до сих пор перед глазами Влада стоит этот корчащийся в судорогах больной. Больные были в ужасе от этого препарата. Психиатрия использовалась коммунистами в карательных целях. Влад пригляделся, что делалось на сцене, ему показалось, что человек на сцене - это тот самый слесарь Саня. На мгновение они даже встретились глазами. Но Влад не стал вникать в данную сцену. Ему было всё это не интересно.   Быстрей бы заканчивалась эта лекция. А там надо бежать в столовую, готовиться к следующему дню, свидание с девушкой назначено и множество других неотложных дел. Не до каких-то сцен. Лишь позднее, осмысливая всё это, он понял, чего добивались от больного Сани. Чтоб он показал на Влада, а может, чтобы и оговорил его. Что они связаны, вели разговоры антисоветские. А это уже организация. Но, похоже, им это не удалось. Не захотел Саня оговаривать Влада, а может, сделал вид, что не узнал его, несмотря на все угрозы. Если это так, то надо отдать должное мужеству этого человека.
  Всё это творилось при уважаемом вожде Л.И.Брежневе и под руководством компартии - ума, чести и совести нашей эпохи, В психбольнице при прохождении цикла психиатрия, был ещё один случай.
По ходу занятий группе студентов, среди которых был и Влад, нужно было пройти через одну проходную палату в другую. Перед дверями проходной палаты преподаватель остановил группу и долго, порой туманно объяснял, и как поняли студенты, - здесь лежат какие-то особенные больные, ни слушать их, ни разговаривать с ними нельзя было, в общем, порядком всех запугал.
Студенты гурьбой, быстро, чуть не бегом через эту палату. Все больные лежали неподвижно. Ни звука, ни шороха, ни поворота головы. И лишь один больной приподнял голову и тихо медленно произнёс одну фразу. До сих пор она звучит в ушах Влада; «Не бойтесь, мы такие же люди». Сопровождающие группу санитары тут же набросились на него и стали его бить, тщательно загораживая его спинами от студентов. Только значительно позже Влад понял, что лежали в этой палате диссиденты, инакомыслящие.
В общем, умные люди. А умные люди коммунистам не нужны были. Им нужны были люди ограниченные в умственном отношении. Их легче было оболванивать сказками о светлом будущем, и вдалбливать в их головы, как хорошо и счастливо они живут.

 

Во время учёбы в институте у Влада была ещё одна встреча с чекистами.

 

Всем выпускникам мединститута присваивалось офицерское звание. Но   где-то на 5-м курсе будущий врач должен пройти службу 2-3 месяца в летних лагерях при штатной дивизии. Штатная дивизия имела весь набор офицеров, какие положено, и несколько десятков солдат для несения караульной службы. В военное время быстро набирали через военкоматы солдат и всё, дивизия укомплектована
Наступила очередь послужить в армии и Владу. Сдав последние экзамены весенней сессии за 5-й курс, студенты-юноши собрались около института,
Вскоре подали крытые брезентом машины. Быстро погрузились и поехали. Ехали долго. Машины ездили, петляли по пригородным дорогам ,может, часа 2-3. Запутывали следы. Чтоб не знали, куда их привезут. Наконец, приехали. Выгрузились из машин. Студенты, без пяти минут курсанты, огляделись кругом.   Ну кого хотели обмануть, ушлых студентов. Не прошло и минуты, как они уже сориентировались на местности. « Да вон там, через два квартала, трамвайная линия. Остановка какая-то». Дивизия располагалась прямо в городе, на окраине. Влад прикинул, до дома ему всего несколько трамвайных остановок. В это время он был уже женат. Жил с женой у неё в родительском доме. Переодели в военную форму, кирзовые сапоги, портянки, пилотки, галифе, гимнастёрку. Всё как положено. Развели по палаткам. Кормили в столовой, надо сказать, вполне сносно, довольно сытно. Работой не обременяли. Курсанты валялись на постелях, бегали в самоволку. Разбирали и собирали автомат. Были построения. Одевали и снимали противогаз, - в общем, на службу Влад не жаловался. Однажды показали всё стрелковое оружие, автоматы, пулемёты. Выложили на столах.
Влад нерешительно потрогал пулемёт. Уж очень он ему понравился. Какой-то офицер заметил это, поощрительно улыбнулся, глядя на Влада: «Возьми, возьми, подержи»
Когда бегали в самоволку, в общем-то, за это не наказывали, да похоже, старались особо и не замечать. Влад не раз, одев трико поверх галифе, перемахнув через забор, да к жене. Она была в положении своим первенцем. Но бывало, что засекали строевые офицеры курсанта в самоволке. Тогда выстраивал всех свой офицер, командовал: «одеть противогазы, снять». Одеть, снять. А строевой офицер ходил вдоль строя , вглядываясь в лица.
Да, в противогазах все рожи одинаковы. Так ни с чем и уходил. Но не пили.   Лично Влад за всё время ни грамма спиртного. Да вообще, среди студентов пьянства не наблюдалось. Так, после сдачи сессии, бутылку какого-нибудь портвейна на несколько человек.
Парад даже был. Вначале готовились к нему. Ходили строем, поворачивались, отдавали честь. Но всё это было не обременительно. Влад с удовольствием топал по плацу сапогами, поворачивался, отдавал честь. Ему это все было знакомо ещё со школы. Учитель по военной подготовке у них был хороший.
Наконец парад. Начистили сапоги» потуже подтянули ремни. Чеканя шаг» строем прошли перед трибуной, где стоял командир дивизии с офицерами. Одно слово - орлы. Влад старательно припечатывал начищенными кирзачами плац, орал «ура», когда надо было. Всё как положено.
Влад заметил тенденцию, - может, ошибался, что строевые офицеры недолюбливали гебистов. В конце срока пребывания в лагере были стрельбы из автомата и пистолета. Стреляли курсанты вполне удовлетворительно. Влад выстрелил из автомата и пистолета на «отлично». Стреляли по очереди. Выдавалось по три патрона. Курсант выходил на огневой рубеж.
Докладывал, что к стрельбе готов. Давали команду, и он открывал огонь. На стрельбах произошёл случай. Один курсант, звали его Гришей, чуть не покончил с собой.
Гриша был невысокого роста, неразговорчивый, почти не общался с окружающими. У него не было девушки. В дополнение ко всему Гриша занимался онанизмом, да так, что скрипела кровать. В общежитии это всем было известно. А в те времена онанизм считался большим грехом и позором. Поэтому над ним подсмеивались и за глаза называли «Гришка-онанист». Надо отметить, что половой член у Гришки был прямо таки огромного размера. Об этом тоже знали все. Бани-то общие. И Гриша страдал, как сейчас выразились бы, комплексовал, и по поводу онанизма, знал, что позор это, но остановиться не мог, и по поводу своего огромного члена.   В наше-то время иметь большой член - это достоинство, можно большие деньги зарабатывать, а тогда...
Дошла очередь стрелять Грише. Вышел на огневую линию. Выстрелил раз, другой, затем согнул руку с пистолетом, поднёс пистолет к своей груди, зачем-то подул в ствол, - он всё ещё дымился, -и начал медленно поднимать ствол к голове. Но тут к нему подбежал военный и отобрал пистолет.
Недалеко от стрелявших курсантов стояли офицеры. Среди них выделялись 3 офицера. Они стояли несколько отдельно, в общевойсковой форме, без знаков различия, в накидках. Подошла очередь Влада. Выдали три патрона. Начал стрелять. Он уже выстрелил два раза, целился в мишень, чтобы выстрелить третий раз» как вдруг к нему подскочил офицер в общевойсковой форме без знаков различия, в накидке, схватил за кисть и начал её крутить. Влад в недоумении вытаращил глаза: «Что за дурак схватил его за руку?». А тот всё вертел кисть у Влада С расширенными от недоумения глазами Влад обернулся к военным: «Да уберите этого дурака, он же мне кисть вывернет». Раздалась короткая команда, и военный отскочил. Что за нелепая сцена? Нет, она полна глубокого скрытого смысла. Со стороны может показаться, что курсант хотел перестрелять (одним патроном) всех офицеров, а этот офицер предотвратил это, схватив курсанта за кисть. И не офицер крутил кисть Влада, а Влад выворачивал свою руку с пистолетом из рук бдительного гебиста. У Влада сложилось стойкое убеждение, что в гебисты шли не самые умные и порядочные люди. Может, там и были умные и порядочные, но Влад   таковых не встречал.

Работа после института.

Наконец, закончилась учёба в институте. Выдали диплом, значок врача И Влад с женой, годовалым сыном и двумя чемоданами имущества, поехал к месту своей работы. А поехал он на свою родину, в свой родной город. Родственников в городе было много. Квартиру сразу не дали. Пришлось год пожить у матери. А затем квартиру дали, правда, сначала однокомнатную, а через год - другой и двухкомнатную, а ещё через пару лет и трёхкомнатную.
Жена устроилась в школу преподавателем, - помог Василий, брат матери Влада. Как уже говорилось, у него был незаурядный ум и масса знакомств. Влад устроился в детскую консультацию районной больницы педиатром.
Работа шла хорошо. Педиатр мужчина, всегда хорошо, опрятно одетый, он пользовался авторитетом у мамочек. Ему даже предложили работу секретаря комсомола больницы. Влад отказался. Это была надуманная организация, молодёжь серьёзно её не воспринимала. У каждого были свои заботы, интересы. Комсомол молодёжи был «до фени». Жена родила второго ребёнка. Работа, домашние дела, хлопоты. Жили небогато. . Хотя Влад работал на полторы ставки, жена вообще пропадала в школе с утра до вечера, за что периодически получала нагоняи от мужа, - денег не хватало. Зарплаты были низкие. А надо всё купить, - одежду, продукты, телевизор, холодильник. Везде очереди. В ходу было слово «достать». Не купить, а достать. Руководство страны знало, как бьётся в очередях народ, да видимо им было это до фени «В газетах в основном лозунги и призывы, дифирамбы вождям, статьи, как хорошо и счастливо живёт народ, о передовиках производства, сколько всего произвели, вспахали, засеяли, надоили. Выходило, что много.   . А хлеба, молока не хватало. Проходил очередной съезд партии, решающий и судьбоносный, сменялся очередной вождь, учитель и отец родной, - у народа ничего не менялось. Социалистическая система шла в тупик.
Народы видели, как живут при капиталистическом строе, сравнивали и сравнения были не в пользу социализма. Владу от природы была дана способность видеть все недостатки политической системы и недостатки людей. К тому же он очень много читал. Прочитывал всё, что попадало ему на глаза: газеты, журналы, книги. И в результате у него сложилось стойкое предубеждение ко всей этой системе, где в основе были , главенствовали ложь, фальшь, демагогия. И Влад пишет в семидесятых годах статью в центральную газету о недостатках политической системы, Статью, конечно, не напечатали, но и преследовать не стали. Прошло какое-то время, может полгода, год . Влад снова пишет статью в газету, но уже довольно резкую, в том числе и о вожде, отце родном, Л.И.Брежневе. Владу просто надоело читать в газетах дифирамбы, восхваляющие вождя. Какую б газету ни открыл, везде статьи о вожде, учителе, отце родном. Написал анонимно. Вечерами писал, печатными буквами. Обработал табаком, да ещё в конверт несколько табачных крошек бросил. А зачем табак? Влад где-то вычитал, что можно найти человека, дав понюхать конверт собаке. . Определённый круг подозреваемых , - и собака найдёт среди них. А чтоб не определили, откуда письмо отправлено, бросил его в проходящий почтово-багажный поезд. Отправил его опять же в центральную газету. Прошло какое-то время. Влад начал замечать вокруг себя какую-то нездоровую возню. Косые взгляды некоторых коллег, главного врача. Как выяснилось позднее, некоторых его коллег уже вызывали в КГБ, где расспрашивали о Владе. Главным врачом был некто Балалайкин Саня. Хитрый, изворотливый тип. Залез на эту должность благодаря своим связям. Старого главного врача уволили, а поставили Балалайкина Саню. . Он только что окончил мединститут, и без опыта работы , да сразу на должность главного врача крупной районной больницы. По предположению Влада, связан он был с гебистами. Они своих людей продвигали. Жена Балалайкина работала в школе завучем. А точнее, только числилась. Она, постоянно то якобы болела, больничный лист, то уедет в санаторий, обязательно в учебное время, то отпуск без содержания возьмёт, но грамоты за хорошую работу исправно получала. Однажды вызвал Балалайкин Влада и сообщил ему, что тебя вызывают в отделение КГБ. Влад почему-то нисколько не испугался, был совершенно спокоен, не чувствовал за собой никакой вины. Наивный, он и не знал, что как говорят юристы, был бы человек, а статью найдём. КГБ располагалось на 2-м этаже двухэтажного деревянного здания. Где-то в 50-е, да ещё в 60-е годы перед ним всегда стояла пара паровых двигателей. Годами стояли. Говорили, что их заводили, чтоб заглушить крики истязаемых. А на первом этаже, где-то под лестницей, располагалась тёмная комната, куда садили подозреваемых и где они сидели по несколько суток в полной темноте и изоляции. Влад зашёл в здание, поднялся на второй этаж. Там была обширная приёмная, стоял стол с пишущей машинкой, за столом сидел молодой работник, секретарь. Он довольно вежливо, с улыбкой встретил Влада, сказал, что учился в одной школе с Владом и предложил пройти в другую комнату. Влад зашёл. Комната была очень больших размеров. Вдоль одной стены сплошь стояли столы, за ними стулья. Вдоль другой стоял один стол, за которым сидел гебист.   «Проходи, садись». Влад с удивлением огляделся, - а куда садиться? Стулья загорожены столами. Гебист встал, раздвинул столы, Образовался узкий проход, молча показал Владу. Влад протиснулся, гебист снова сдвинул столы. Никуда не убежишь. Сзади стена, впереди столы. Заперт. Начался допрос. «Ты писал? Сознавайся». «Здесь не шутят». Встал, зашагал по кабинету.   Остановился возле Влада, достал пачку сигарет, открыл, вытащил одну, закурил. Затем он начал щёлкать по днищу пачки,   чтоб ещё выскочила сигарета. Сигареты выскакивали, но всё не те, он их запихивал обратно. Наконец это ему надоело, он вытащил наполовину нужную сигарету, предложил закурить Владу. Влад отказался, чисто инстинктивно. почувствовав что-то неладное. Чтоб окончательно сломить Влада, что они всё знают, гебист начал рассказывать , как Влад писал эту бумагу. Чувствовалось, что над ней поработали учёные эксперты. Волновался, курил» нервно мял сигареты, ещё что-то он долго молотил. Влад его выслушал, сделал паузу и спокойно так : «Так это ваши фантазии. А табак я насыпал» чтоб собака не унюхала». Гебист так и застыл на месте, с перекошенным лицом. Кстати сказать, писал Влад эту бумагу совершенно спокойно, иногда смеялся, - в бумаге присутствовали элементы юмора. А насчет табачка Влад не ошибся.
Такой случай был. В детской консультации было две двери: основная, через которую осуществлялся вход и выход, и другая, которая   вела через лабораторию. Второй дверь практически не пользовались. Вдруг основную дверь закрыли, якобы для ремонта. Пригнали маляров, красить надо. Вся детская консультация нуждалась в ремонте, а красить решили почему-то дверь.   Все выходили через другую дверь, а на улице стоял человек с овчаркой. Когда Влад проходил, ему показалось, что человек даже слегка подтолкнул собачку в сторону Влада. Но собака не среагировала. Наверное, табачок сделал своё дело. Зато на всех курящих бросалась.
Но вернёмся в кабинет к гебисту.   Со злобой на Влада: «Полгода тебя искали». Он был очень недоволен, что Влад заставил их полгода интенсивно трудиться. «Всё проверили, не могли тебя найти. Затем решили обратиться в газеты, не было ли чего-нибудь похожего.   В одной газете нашли похожую статью с подписью, адресом. Так и вышли на тебя». Ну, как говорится, ввиду неопровержимых улик, преступник во всём признался. Влад честно признался, что это он писал и глубоко раскаялся в содеянном. Гебист ему подсказал: «Пиши: раскаиваюсь». Затем гебист оделся и сказал Владу: «Пошли». Спустились по лестнице и тут Влад, по ошибке повернул не туда, к какой-то двери. Гебист сказал, что не туда, - «Туда тебе рано». Вышли на улицу. Гебист всё время держал правую руку в кармане. Влад понял, что там у него пистолет. Какое-то время шли вместе. Всё время Владу задавались вопросы. Тут использовался такой фактор, что официально допрос закончился, человек расслабляется, а его продолжают допрашивать и он раскрывается. Через пару дней Влада вызывают в райком партии, там второй секретарь, некая Филькина, беседовала с ним, задавая те же вопросы,
но, надо сказать, доброжелательно. В душе, может, некоторые коммунисты и не очень уважали своих вождей, может в чём-то были и не согласны. Только вида не подавали. Когда вышел из кабинета в приёмную, там два здоровых мужика что-то делали с его шапкой. Увидев Влада, они тут же отбросили шапку. Влад вышел неожиданно. Филькина должна была предупредить их о выходе Влада, а она подняла телефонную трубку позднее, когда Влад был уже в дверях. Видимо забыла, а потом вспомнила. С какой целью обследовали два здоровых мужика шапку Влада? Может, зашили маячок какой-нибудь, чтоб следить?   Позднее Влад отдал эту шапку какому-то бомжу.
Затем его снова вызвали к Балалайкину. Тот посадил его напротив себя на стул, при этом смотрел па него как на потенциального смертника. У себя он выдвинул ящик стола и начал задавать вопросы, перед каждым вопросом заглядывая в свой ящик. Конспирация. Вопросы были всё те же самые.
Гебист пообещал Владу: « У тебя не будет друзей. Все родственники от тебя отвернутся». И заработала машина КГБ. По больнице, по городу, по району поползли чудовищные слухи. Один страшнее другого. Слухи были такого характера: шизофреник и просто дурак, ну хоть бы одно что-то, - злодей, агент влияния, врач - вредитель. Цель всех этих слухов была одна - изолировать Влада от людей. Концлагерей в то время уже не было. На психушку он не тянул. А может, боялись. Родственников много, шум поднимут. Да и за границей кричали об этих советских психушках. А тут как просто: изолировать морально, так сказать. Где бы Влад не появлялся, о нём уже знали. Едет ли он в областной центр на учёбу, на семинар, в другой какой город, сведения о нём впереди его шли.
Поехал Влад на учёбу повышения квалификации в Пензу. Там собрались врачи со всего Советского Союза. Руководителем группы, где был Влад, был кандидат медицинских наук Сидорчук Пётр. Разместили всех в  общежитии. Где-то на второй день, когда ещё никто не успел познакомиться друг с другом, после окончания занятия, Сидорчук попросил не расходиться: будет собрание. В те советские времена собрания были частые. Производственные, профсоюзные, общебольничные, отделенческие, партийные. Во всех учреждениях были свои штатные любители поболтать с трибуны. Они что-то критиковали, обличали, требовали что-то улучшать, увеличивать. Один заканчивал, другой влезал на трибуну. Можно любой вопрос решить с руководителем с глазу на глаз. Но нет, это не интересно. Ты на трибуне, все на тебя смотрят, - может, даже в ладоши похлопают. Но самое главное что? Авторитет зарабатывается. Раз говорит с трибуны, обличает, значит, болеет душой за учреждение. Все привыкли к собраниям. Слово предоставили Кате из своих курсантов. Выскочила Катя с бумажкой и начала: «Все мы хорошие, но среди нас есть нехороший человек». Все стали оглядываться, а кто же этот нехороший человек. Катя далее дала словесный портрет Влада. Все уставились на него. Минут 10 болтала Ката о нехорошем человеке. В те времена принято было всему верить. Если сказали, что этот человек хороший, значит хороший. Если сказали что этот нехороший, значит нехороший. Если райком партии так сказал, то так оно и
есть» другого мнения быть не должно. Влад всё это спокойно выслушал. Встал» как начал орать на руководителя, на Катьку: « А это что такое, а какое вы имеете право?». Тот весь смешался, покраснел,    «Сейчас, сейчас я всё объясню». А всем остальным: « Расходитесь, расходитесь».   Все повалили к выходу. Сидорчук повёл Влада в одну комнату. Там Влад снова повысил голос. Сидорчук оглянулся, видит, - могут услышать» повёл в другую, третью. Наконец «Всё, всё, больше не будет такого». Больше таких собраний не было. Но всё-таки маленькую гадость сделал. На экзамене всем поставил «пятёрки» а Владу «четыре». И ещё одну пакость Катька Владу подстроила. Сидорчук защитил докторскую. Как принято, все собрались отметить докторское звание. Прошёл день, два - Влад почувствовал вокруг себя какую-то непонятную возню, шушуканье. Надо отметить, что в группе были одни женщины. Мужиков всего 2 - 3. И вот в один из дней перед занятиями подходит к нему Катька, вся какая-то напыщенная и произносит короткую речь: « Вот мы все собрали тебе обратно деньги отдаём, а чтоб было потяжелее, собрали железными рублями, чтоб ты запомнил». Вообще-то порой действия кагебешных сексотов не поддаются никакой логике. Только глупостью можно назвать. И вручила Владу мешочек с тридцатью железными рублями. Влад от удивления вытаращил глаза: «Что такое?» ?» Минуту соображал. Затем спокойно так все эти рубли в горсть и веером швырнул по комнате. Сейчас уже Катька вытаращила глаза, а все на несколько секунд остолбенели. Но только на несколько секунд. Вдруг, разом все головы исчезли под столами, а кверху торчали только жопы. Все бросились собирать рубли. Влад в это время работал на севере и для него эти рубли были небольшой суммой. А для врача на материке и рубль был дорог. Тем более все женщины, а они, как известно, бережливые люди.             Все родственники Влада были оповещены. А это не просто. Надо найти человека, которому родственник верил, доверял. Этот человек доверительно сообщил ему, что ваш  Влад такой-то и такой. Шла интенсивная обработка родственников. Все ли родственники верили этому? Некоторые верили, некоторые нет. Например, Юра, его дядя по матери, если и верил, то только частично. Всегда радостно встречал Влада, угощал домашним вином. Его жена Нина верила, что Влад злодей, его опасаться надо. И хотя жили они в городе за 200 км. от места жительства Влада, была убеждена, что в их саду на даче ворует ягоды  и овощи именно Влад. Так были мозги запудрены. Но тут, конечно, возрастные изменения мозга имеют место. У Влада была дача и этих овощей и ягод было более, чем достаточно. Другой дядя, Василий, не особенно  верил этим слухам. Его жена Людмила, убежденная коммунистка» боялась Влада и жены его боялась. Ну это же понятно, одна компания. Когда она осталась одна, - умер муж, - Влад с женой иногда приносили ей овощи со своей дачи, но она их не ела, - отравить могут. Вот так сильно мозги были   обработаны гебистами. Её сыновья, оба ответственные высокооплачиваемые работники, страшно боялись Влада. Злодей. «Злодей» за всю свою жизнь убил только несколько мух да тараканов, да ещё пару ; крыс поймал в капкан. За всю свою жизнь он ни разу

не дрался. Это был добрейший человек. Он всех жалел: нищих, бомжей, - всем сочувствовал и сопереживал. Работая детским врачом, он заслужил кличку «Айболит». Переживал от каждого грубого слова, а хамством, грубостью ответить не мог.   Всё вынашивал в себе. Подхалимы, льстецы крутились около начальства. А этого он не мог. Ходить по начальству , что-то просить, выпрашивать, - это ему претило. Воспитывался он без отца. Погиб под Сталинградом. Матери особенно он нужен не был. Бабушка рано умерла. Ласкового слова в родном доме не слышал. Гебисты сделали из него злодея, шизофреника, шпиона, вредителя. Сразу столько клейм навесили человеку. Попробуй выдержи.
Двоюродные братья Миша и Дима, сыновья Юры, глубоко верили всем слухам. Бедный Миша, когда Влад спросил, где его дача, указал совсем другой адрес. Боялся -   ограбит Влад. Несмотря на это, встречал Миша Влада всегда радушно и даже угощал его дорогим югославским портвейном. С Иваном, дядей по матери - видно было,- хорошо поработали. Он легко поддавался внушению. Был убеждённым коммунистом. Свято верил всей коммунистической пропаганде, всей хренотени, что писалась в коммунистических газетах. Ив данном случае нетрудно было обработать его, внушить нужные сведения. Одно время он хорошо прикладывался к бутылке, а пьяные легко поддаются любому внушению. Бывало, соберутся все родственники на какой-нибудь праздник, выпьют,- Иван, глядя прямо в глаза племяннику: «Скажи, кто ты?». Имелось в виду: шпион ты, или просто злодей. Но бывают исключения. Юра, брат его, тоже пил, и хорошо пил. Однако обработать его мозги гебистам не удалось. Крепкий орешек попался. А жена его легко поддавалась внушению, хоть и не пила. 
Надя, тетя по матери, жила в Москве. Была развитая, неглупая женщина. К коммунистическому правительству она относилась скептически, называя их «они», как бы подчеркивая: с одной стороны – они, с другой – мы, простой народ. Говорила шутя, что вокруг Москвы красный пояс, сравнивая с Парижем, где в пригородах жил пролетариат, - красный пояс Парижа. Трудно сказать, - верила,  не верила. Во всяком случае, принимала Влада и его семью довольно радушно.

 

Правда однажды произошел странный случай. Влад с семьей остановился проездом у Нади. Звонок в дверь. Надя открыла. Там стояла женщина. Назвалась ее знакомой, которую Надя знала лет сорок назад. Затем пути их разошлись, больше они не встречались. Надя не узнала ее. Та представилась. Надя всплеснула руками: «Да как ты меня нашла?»  «Долго рассказывать», -  ушла от ответа знакомая. Знакомая предложила распить бутылочку вина, которую она принесла. Ушли на кухню. Через некоторое время знакомая засобиралась домой. Выходя в прихожую, Влад встретился глазами со знакомой. В них он прочитал такую ненависть! Он сразу же понял, что это за знакомая. Через пару минут из кухни вышла Надя. Вид у нее был несколько растерянный, как будто бы немного не в себе была. Можно только предположить, что ей дали в вине лёгкий психотропный препарат, лёгкий гипноз, внушение и знакомая исчезла.


Тётя по отцу Анюта, простая деревенская женщина, всю жизнь проработала дояркой. Когда ей сказали : «Влад-то ненормальный», - она с удивлением заметила: « Кто, Влад-то ненормальный? -да нет, нормальный он». Простая бесхитростная женщина, а оценить ситуацию смогла правильно. Простой народ порой лучше разбирается в разных ситуациях, чем учёный. Ну, а как же на работе? На работе отношение к Владу изменилось. Стали сторониться его. Сняли с должности заведующего детской консультации. Сделал Балалайкин. Это опять же по подлому. Влад ушёл в отпуск. Выходит из отпуска на работу, что-то говорит, а медсестра ему: «Так Вы же уже не заведующий» «Разве?» - удивился Влад. Оказывается, во время отпуска его сняли с этой должности, даже не поставив его в известность. Влад не очень-то и расстраивался. Это звание никак не подкреплялось материально. А хлопоты были.
Бывало, выскажет на  работе мысль, что не очень хорошо мы живём, ну, казалось б, что тут такого антисоветского, - тут же какая-нибудь медсестра или санитарка: «А хлебушко-то ведь наш ешь». Бедненькие, слабоумненькие людишки. Санитарка- это самая  настоящая нищета. Медсестра - просто бедность. Деревянный дом, печка, дрова. Отсутствие элементарных удобств, или комната в коммуналке. Предел мечтаний – лаковый шифоньер. Но дружно благодарили партию и вождей за счастливую жизнь. На демонстрациях по поводу 1-го Мая и 7-го Ноября дружно орали «ура».Так была поставлена пропаганда. Забивали мозги капитально, особенно у тех, кто на умишко   слабоват был.
На работе цеплялись к каждой мелочи, к каждой запятой. На медицинских конференциях обязательно какие-нибудь гадости говорили в адрес Влада. Порой критиковал его даже  санитарный врач, зубной врач, не имеющие никакого отношения к лечебной  работе.
Были курьёзные случаи.
Перед детской консультацией сделали бетонную дорожку. Пока бетон не схватился, Влад отпечатал свою ногу в бетоне. Затем в консультацию и говорит «Увековечил я себя, ногу в бетоне отпечатал». Такие слова не могли   пройти мимо гебистов. Через два - три дня вдруг пригоняют рабочих и давай всё по новой бетоном заливать. Нельзя увековечивать врага народа, официальная версия, мол, узкую дорожку сделали, надо расширить ее.

 

На север, не только за романтикой.

У Влада был еще один дядя. Звали его Николай. Он был морской офицер. Много плавал, много знал, бывалый. Работал на севере страны. Много рассказывал Владу о Севере, о хороших северных заработках. Зарплата у Влада была небольшая и он решился податься на Север, за деньгами и за романтикой. Деньги там действительно неплохие платили, а романтики так вообще за глаза хватало. Поехал Влад в Магаданскую область. В облздраве Магаданской области направили его в дальний посёлок, районный центр, в районную больницу. Ехал чуть ли не сутки по колымской извилистой трассе. Приехал совершенно вымотанный. Посёлок был небольшой, тысячи четыре. Дальше дороги уже не было. Вначале все интересно было. Сопки. Стланик. Лиственницы. Корейская ива. Олени. Снабжение было очень хорошее. Мясо,
рыба, тушёнка десяти сортов.   Да тушёнка хорошего качества, не теперешняя, с волосами и хрящами.   Тут впервые Влад увидел красную рыбу, красную икру. Изобилие. А к морозам ему не привыкать было. Поселили его в гостиницу. Жил полгода без семьи. Жена не выдержала, схватила двух сыновей, чемодан с вещами и подалась к мужу на Север. Правильно и сделала. Добрались. А где жить? Пришлось тоже в гостинице. Так семьёй и жили ещё полгода. Жена устроилась работать в РОНО. Потом дали вначале однокомнатную квартиру, немного пожили, - дали двухкомнатную хорошую квартиру, по тем временам, в новом доме, с горячей водой, ванной, со всеми удобствами. В больнице персонал : врачи, медсестры, санитарки в основном были с Украины, Северного Кавказа, Средней Азии. Из сорокаградусной жары в сорокаградусный мороз.
Много странностей увидел там Влад. Заведующей детским отделением была осетинка Алпетова. В   отделении царил беспорядок. Историй болезни как таковых почти не было. Были какие-то отдельные листочки, якобы с назначениями. Детская смертность была очень большая. Все тяжелобольные дети умирали. Алпетовой все сходило с рук. Она всё оправдывала суровыми морозами, климатом. Главным врачом работала балкарка из какого-то горного аула. В свою работу она  сильно не вникала. При разговоре с Алпетовой Влад с удивлением отмечал, что она не знает простых врачебных истин. Позднее он пришёл к выводу, что никакой она не врач, - в лучшем случае медицинская сестpa, а диплом у неё купленный. Ни один врач не мог больше недели работать в отделении с ней.   Она проходила по палатам и объясняла мамочкам, что врач ваш неправильно назначил лекарство, оно плохое, а я ВОТ назначу вам хорошее. Мамочки - в ужасе. Врач в дерьме. Отделение было рассчитано на 40 коек, больше 10-15 детей она не держала. Не перетруждалась.   У неё, несомненно, был дар убеждения, артистические данные. Периодически, как все врачи, она ездила на повышение квалификации  Кое-что она там  схватывала, - в частности, поведение какого-либо профессора. Внешнее поведение. В отделении она мастерски изображала профессора. Ходила по отделению степенно, важно, не спеша. Говорила медленно.  Ребенок веселый, так незначительное острое респираторное  заболевание. Две -три минуты общения с матерью и мать в ужасе. Она внушила матери , что ребёнок тяжелейший. Далее следовала многозначительная пауза: «Но я спасу его».Благодарности матери не было предела. Даже Влад попадал под ее влияние. Похоже, что каким-то гипнозом она владела. Некоторые медсестры её обожали, считали её чуть ли не профессором – это при её безграмотности. Вот так она могла себя поставить.
Потом её перевели в другую больницу с понижением. После её перевода заведующим стал Влад. Детскую смертность он сразу же снизил в разы. Детей  в отделении всегда находилось 30-40. А работал он в основном один нагрузка колоссальная. А кто это оценил? А почему её перевели? Дело было так. Алпетова занималась ещё прививками в детском саду. Совершала много грубых ошибок. Влад на Севере писал рассказы, в основном про медработников. Писал объективную правду. Не
называя имён, фамилий. Но все узнавали всех. Естественно, некоторые к Владу относились крайне неприязненно. Ну кому нравится правда? Рассказы он не афишировал, просто хранил в столе. Они становились достоянием гласности. Некоторые  бегали даже к прокурору. Читало их и КГБ.   Ну в одном из рассказов он описал Алпатову и несколько её грубых ошибок и сделал приписочку, то ли она это сделала по ошибке, то ли специально вредит.
Вот эта приписочка: «специально вредит» и сыграла свою роль.
Вскоре её сняли и перевели в участковую больницу рядовым врачом. Куда только она не жаловалась, даже в ООН писала. Конечно, письмо ни до какого ООН не дошло. В папке КГБ осело.

 

КГБ и на севере КГБ.

Влад и на севере был под колпаком КГБ. Однажды такой случай. Позвонил Влад по телефону и положил трубку. Тут же снова взял и услышал в трубке свой голос, слегка изменённый телефоном и свою фразу, которую он только что сказал. Влад долго сидел соображал, «Что это такое?» Потом дошло. Его телефон прослушивается, и что-то там у гебистов не сработало. Конечно, в Магаданской области бдить надо было с удвоенной энергией. Америка недалеко. Сплетёт заговор и убежит через океан в Америку с гос.тайнами. сколько поносов было в отделении или какая медсестра трахалась с больным. Какая армия гебистов содержалась. И всем подавай квартиры, чины, зарплаты. А они изо всех сил делали вид, что работают, Да, прогнила Советская власть.
Ещё один, очень странный врач, был с Украины. Володя Дубина. Районный хирург. Общительный был. В компании анекдот сможет рассказать, развеселить. Охотник, рыбак. Снабжал начальство красной икрой   и пушниной. За это был у них в большом почёте. Обладал определённым обаянием, Были у него и некоторые недостатки. Он страдал хроническим алкоголизмом и употреблял наркотики. Поступали уже тогда посылки из Средней Азии с травкой.   Ввиду таких недостатков специалист он был более чем никудышный. Больные после его операций нередко умирали. И никаких разбирательств. Всё тихо. Из Магадана ему иной раз шли грозные предписания. Икра и меха делали своё дело. Бумаги тихо ложились в стол.
Заходит как-то раз Влад в хирургическое отделение в ординаторскую. Там были Дубина, районный педиатр Клековкин и ещё один хирург. Все весёлые. возбуждённые. Клековкин поднимет палец - все хохочут. В воздухе ощущался какой-то запах травы. «Что у вас какой-то травой пахнет?» -спросил Влад. Все захохотали: «Травкой, травкой». Угостили Влада чаем. Вдруг стало ему легко и весело. Сколько потом не заваривал наивный Влад чай, а такого состояния не было. Значительно позднее он понял, что ему в чай подмешали наркотик.
Однажды поехали в отдалённый посёлок осматривать население. Хирург Дубина, терапевт Климова, родом с Кавказа, заместитель главного врача Зырина, осетинка, и Влад. Ехали на двух машинах «буханках». Дорога вилась серпантином по сопкам: с одной стороны сопка, с другой крутой обрыв, местами равнина. Приехали в посёлок.  Посёлок небольшой. Располагался среди сопок, всего жителей человек 70. Была шахта, добывали серебро. Под землю спускались шахтёры, их было человек 5 - 6. Остальные - обслуживающий персонал. Детский сад, школа, пекарня, просто жёны, дети. В общем, весь набор соц.быта. В этом отношении коммунисты молодцы. Кто б сейчас, ради нескольких человек, стал это содержать? Посмотрели население, больше так, для вида. Выпили водки, закусили. Ознакомились с шахтой. Поехали обратно. Где-то на полдороге машина, в которой ехали Зырина, Влад и Дубина, остановилась. Другая машина ушла вперёд. У Дубины было с собой ружьё, якобы для охоты. Под предлогом охоты Дубина вышел с ружьём из машины, вышли и Влад с Зыриной. Дубина повертелся в разные стороны с ружьём, да и направил ствол на Влада. И тут сработал какой-то инстинкт у Влада: может, ангел - хранитель спас» Влад широко раскрыл глаза и посмотрел в упор на Дубину. Тот отвёл ружьё. Поехали дальше. И в машине Дубина вертелся, пытаясь направить ствол на Влада. А Влад взял и отвёл ствол в сторону Зыриной. У той рожу перекосило от ужаса.
Как-то, во время вечеринки в ресторане, отмечали день медика, Влад спросил Дубину: «А что ты не выстрелил тогда?» «Не мог выстрелить в твои широко открытые глаза». После ресторана Дубина позвал Влада к себе домой, пошли кофе попить. Кофе имело какой-то странный привкус.   Выпив пару чашек, Влад почувствовал себя не очень хорошо, пошёл домой.   Вышел на улицу, ничего не видит, едва различает горящую лампочку у своего подъезда. Пришёл домой. «Что-то плохо себя чувствую», - сказал он. Жена уже лежала в постели. Она на его слова даже не пошевелилась. Влад присел. сердце останавливалось, но потом снова заработало.   По клинике, -отравление хлорофосом. Утром на работе в отделении телефонный звонок. Голос Дубины. И тут происходит ещё одна ошибка Дубины. В детском отделении временами подрабатывал педиатр Сморчков Виктор. Он учился на пожарника, но иногда подрабатывал педиатром. А голос Влада по телефону был не отличим от голоса Сморчкова, и Дубина, думая, что у телефона Сморчков, сообщил ему: « Ты сейчас будешь заведующим детским отделением, а он умер». Влад в недоумении: «Кто умер? Когда умер?» Тут до Дубины дошло, кто у телефона. Бросил трубку.
Влада ещё раз травили хлорофосом, в отделении. Медсестра с Украины Таня. Тонкие черты лица, тонкие губы, вся такая ехидненькая была. Как она подсыпала хлорофос, неизвестно, но однажды Влад начал терять сознание на работе, прямо за столом. Работала ещё одна медсестра Люба, русская, с Дальнего Востока. Она и спасла Влада, ввела в вену атропин, - антидот хлорофоса. Однажды в кабинете у Влада на столе появился стакан с компотом. В это время Влад работал не один, с врачом Сморчковым Виктором.   Он спросил: «А что это за компот?» Влад: «Не знаю, наверно от обеда осталось и решили угостить, пей». Витя выпил. Через некоторое время он почувствовал себя плохо. Но прошло. Доза небольшая была.
Ещё раз, третий, покушался Дубина на жизнь Влада. Маньяк какой-то. Бригада врачей на вертолёте отправилась осматривать оленеводов отдалённом посёлке. Всё-таки, в какой-то степени, заботились коммунисты о здоровье людей. Отправить бригаду врачей на вертолёте, ради нескольких десятков людей! Это что-то. Жили в избе. Как-то остались в избе Влад и Дубина. Дубина напал на Влада сзади и стал душить. Влад ударил ногой его в голень. Отпустил. Вот такой был маньяк. Врач-маньяк. А сколько людей он отправил на тот свет во время операций. Кто им руководил? По чьей команде он работал? Кодированный  сексот, кодированный стукач. Были обычные стукачи. А были кодированные. Кодирование - это внушение, глубокое внушение, что-то вроде лёгкого зомбирования. Чтоб они лучше работали, на совесть, так сказать. Влад и позже встречал этаких обработанных сексотов.

Новое тысячелетие.

Прошло много лет. Наступило третье тысячелетие. Давно сменилась власть.   Наступила демократия. Только сексоты не изменились.
Сидит как-то Влад в закусочной, пьёт пиво. За последним столом три женщины, из тех, кто убирает мусор, и пьяненький мужчина. Одна из женщин увидела Влада и с придыхом начала рассказывать про Влада стандартный гебешный набор ужасов, при этом присочиняла свои истории. безбожно врала. Влад позднее встретил этого мужика и объяснил ему. что он имел дело с гебешной стукачкой.
Ещё случай. Влад ехал на электричке. Сел на скамейку. Вдруг рядом пьяненький мужичёшко начал громко говорить Владу, что он знает Влада. Влад его не знал, и начал выдавать стандартный набор ужасов. Влад спокойно сказал ему: «Так ты гебешный стукач». У мужика челюсть отвисла. Он что-то начал бормотать. Затем:   «Спать, спать хочу». Прилёг на соседнюю скамейку, тщательно закрывая лицо воротником пиджака. Влад ушёл в другой вагон.   Неизвестно, что на уме у кодированного стукача. Власть сменилась, а раскодировать стукачей забыли, А кому они нужны? Отработанный материал. Так и живут в лёгком зомбировании.
Это было отступление, вернёмся к серьёзной тематике. В больнице работал ещё один хирург. Приехал откуда-то из Полтавщины. Это был совершенно опустившийся, спившийся человек. Пил вместе с женой. Жили они в комнате, наполовину заваленой пустыми бутылками. Как-то Влад дежурил по больнице,   медсестра вызвала в хирургическое отделение. «Идите, там Ваш больной». - имела в виду «русский». Влад посмотрел больного. Типичный хронический перитонит. Живот как доска. Вызвал дежурного хирурга. Пришёл этот хирург. Через час - два Влад решил поинтересоваться, как идёт операция. Зашёл в  хирургическое отделение. Всё тихо. Зашёл в ординаторскую. Хирург пил вместе с дежурной медсестрой. Оба пьяные. «А как операция?» - спросил Влад. «Иди, иди, сделаем» - махнули рукой. У Влада кончилось дежурство.  он ушёл. Что было с больным, Владу неизвестно. Это был его последний рабочий день в этой больнице.
Был ещё хирург Афиногенов Денис, русский, из под Тулы. Неплохой хирург, умеренно пьющий.    Редкая медицинская конференция проходила, чтоб его не склоняли, не обливали грязью, Выжили, выдавили, - уехал.
При советской власти много  говорилось, писалось о дружбе народов. Как-уже писал выше, в больнице  работали в основном из Средней Азии, Северного Кавказа, с Украины. Русских врачей было всего 3 - 4. Редкая конференция, редкое собрание проходило, чтоб их не склоняли, или, как принято тогда говорить, не критиковали. Отличалась осетинка Зырина Алла. Говорили, что она из княжеского рода. Ненавидела русских. Ей явно сочувствовала балкарка по национальности, главный врач. А вот друг друга они не трогали.   Даже хирург Дубина, алкоголик и наркоман, получал только грамоты и благодарности. Но  не все такие были. Другие говорили, что на Кавказе много национальностей и русский язык их объединяет, и относились хорошо к русским. Как-то раз Влад, по своей наивности, с гордостью стал рассказывать о русских полководцах и русском четырехгранном штыке. Вместо ожидаемого одобрения он почувствовал глухую холодную враждебность. Значительно позже он понял, что взгляды на это у них совсем другие. Усмирение Кавказа шло с помощью русского штыка, и взгляд на русский штык у них совсем другой.
Прожив на Севере несколько лет, Влад, накопив немного деньжат, собрался ехать обратно на свою истерическую Родину. А точнее, жена его решила: «Хочешь, оставайся, - сказала она, - А я с детьми поехала». Влад написал заявление об увольнении. Ан, нет. Не увольняют. Договор у Влада не закончился. Ещё надо пол года  работать. Пришёл новый главный врач. Ту всё-таки убрали. Наверное, за развал.   Он очень вежливо, доброжелательно предложил Владу: «Давай приезжай после отпуска, ещё поработаешь». Влад - в отдел кадров. Там сидела  русская женщина. «Милая, я в отпуск еду, больше не хочу сюда возвращаться. Сделай что-нибудь, вышли мне трудовую книжку».Влад с семьёй уехали.  Правда, через некоторое время пришла по почте и трудовая книжка. Приехав к себе домой, Влад с удивлением слышал, что  кто-то упорно распространял слух, что его выгнали с Севера. Приехав с Севера, они съездили  с детьми на юг к морю.
Деньги были. Жена пошла в школу работать. Дети – учиться. Влад на работу устраиваться не спешил. Несколько месяцев просто отдыхал, болела поджелудочная железа,- последствия отравления хлорофосом. Пошел устраиваться. Не берут. Предложили ехать в отдельный поселок, в больницу. Влад отказался. Тогда принято было  всех нежелательных для Советской власти людей отправлять подальше, на периферию. Влад – жене:»А чо я поеду в какую- то деревню, на хрен она нужна.» «Иди в свой долбанный райком – пусть здесь принимают на работу». Жена была коммунистка. Кроме того у неё была одна черта характера – она совершенно не комплексовала перед начальством. Другие к начальству идут со страхом. Она же могла с любым начальником разговаривать «на равных».Как-то ей пришлось отстаивать старшего сына от армии. Его хотели взять с четвертого курса института. А это было не по закону. Она обошла в Москве все высшие инстанции, какие положены.Дошла до генерала, отвечающего за призыв по Московскому округу, отстояла сына. Пошла в райком партии на прием к секретарю Филькиной. Та: «Так пущай едет в поселок в участковую больницу». Жена: «С какой стати мы поедем в деревню? Здесь мы живем, квартира здесь. Не примут, жаловаться выше буду, в обком поеду».На следующий же день Влада приняли на работу в поликлинику. Но не оставили Влада гебисты без внимания и тут. Постоянные придирки, обсуждения. Влад вскоре раскрыл  почти всю сеть. гебешных стукачей. Работали грубо. Стояла как-то группа врачей перед очередной мед. конференцией. Влад только что вернулся с учёбы из Москвы. И рассказал, что слышал от преподавателя: масло называемое крестьянским, содержит много вредных веществ. Но в век тотального дефицита решили все-таки пустить в продажу. Все выслушали молча. И только два врача - фтизиатр и дерматолог- начали орать: «Не верьте ему, не верьте. Не может этого быть». Опять Влад пытался опорочить Советскую власть, но был разоблачён. Во главе всех сексотов стоял главный врач. Он был связан с гебистами и не скрывал этого.   Одно время он даже хотел перейти на работу в КГБ. но сменилась власть, гебистов стали сокращать. В подчинении у него была Люся Чирикова - терапевт, ещё несколько врачей, несколько медицинских сестёр. С Люсей Чириковой Влад учился в одном классе. Кажется, должны были быть какие-то положительные эмоции. Не. У Люси не было никаких положительных эмоций. Это была настоящая стерва. Как стукачке. ей была поставлена задача: всеми способами порочить, гадить Владу. И она. бедная, из кожи лезла, чтоб выполнить это задание. Одно время она была заместителем главного врача. Вот тут она развернулась в полную меру. Не проходило ни одной медицинской конференции, чтоб она как-то не ущемила Влада. Но недолго она была заместителем. Её сняли ввиду полной проф. непригодности. Несмотря ни на что Влад по-прежнему писал художественные рассказы о том, что видел и слышал. Писал он прямо на работе, оставлял в своём кабинете. Естественно, любопытные медсестры , санитарки, врачи читали. Описал он и Люсю Чирикову. Но в виде художественного образа, без конкретного имени, фамилии; - всю её склочность, стервозность. Что тут было! Люся рвала и метала. Однажды Влад шёл по коридору поликлиники. Навстречу Люся. Увидела Влада.   Лицо перекосилось. Набросилась на Влада с кулаками. А Влад был уже около своего кабинета. Он зашёл в кабинет, закрыл дверь, Она набросилась на дверь, минут пятнадцать била в дверь ногами, кулаками, что-то бессвязно орала. Приступ был истерии. Люся вообще-то лечилась. Лечилась феназепаном. Это успокаивающее средство. Он успокаивает, но и на мозг действует. Напьётся феназепана, видимо примет большую дозу, и начинает говорить бессмысленные вещи, глаза какие-то неестественные становились. Как уж она лечила? А тут, видимо, не приняла своевременно лекарство успокаивающее, вот такая сцена и вышла. Люся и Влад жили в одном доме. Как-то Влад сказал ей: «Ты же гебешная стукачка». Она ответила : « Не я одна. Перед твоим приездом с Севера всех жителей дома гебисты вербовали в стукачи». Однажды выходит Влад из подъезда,   а около подъезда Люся что-то отиралась. Влад громко: «Ну, помочиться нельзя выйти» НКВД пасёт». Люсю как ветром сдуло. Не один Влад пострадал.   Можно назвать с десяток врачей, - молодых, умных, - которые вынуждены были уехать. Психиатр с женой - педиатром. Затравили. Он однажды даже не выдержал, дал главному  врачу по морде. Так его же ещё и осудили в коллективе. «Чо он по морде-то даёт?» А то, что человека затравили, об этом - ни слова. Влад однажды сам наблюдал сцену, где Чирикова   травила жену психиатра. Видимо, была под действием феназепана. Говорила ей всякие гадости. У той глаза округлились, она в ужасе выскочила из кабинета. Врача-лор выдавили. Хороший был специалист, но молодой, ершистый, а кому такие понравятся? Съели. Уехал. Невропатолога выдавили, окулиста. Одно время ни одного специалиста не было в поликлинике. За всех терапевты лечили. Им это было выгодно. Им давали лишние пол-ставки, - подзаработать можно было. У главного врача жена работала терапевтом. Не одна Люся выдавливала, ей одной не справиться. Заведующая поликлиникой Люся Сёмкина ей активно помогала с молчаливого одобрения главного врача. Они жили в одном доме и были подруги. Надо отметить, что Люся Сёмкина была, конечно, попорядочней, как руководитель, и более человечной, чем Чирикова. И феназепан она не глотала.
Годами не было того или иного специалиста: люди, больные страдают, а начальству хоть бы что. Ни в райкоме партии, ни в райисполкоме никто не поинтересуется, а почему врачи уезжают, что за моральный климат у вас в коллективе? Никому ничего не надо.   В отношении морального климата. Климат был тяжеловат. На каждой конференции, собрании выступали, обличали друг друга, выискивали недостатки друг у друга, или как тогда называлось, критиковали друг друга, некоторые занимались самокритикой, били себя в грудь: «виноват я!»  Порой откровенная ложь, клевета звучали. Под шумок сводили личные счёты друг с другом. Все были разобщены. Объединиться не могли. Это было выгодно начальству и поощрялось сверху. А если врачи объединятся, могут задуматься: «А хорошо ли мы живём? А почему зарплата низкая?» Атак все дерутся друг с другом, и хорошо. Разделяй и властвуй.
Всё это отнимало много сил и времени у врачей, и порой было не до больных.

Рассказы и их герои.

Как известно, Влад писал рассказы. Художественные рассказы,
художественные образы. Рассказы чаще всего вскрывали отрицательные,
негативные стороны жизни больницы: герои, как правило, были
отрицательные. Некоторые работники больницы в некоторых героях
почему-то узнавали себя. Это им очень не нравилось. Неустановленные
лица выкрали часть рассказов у Влада и пошли к прокурору Ване
Козловскому, чтоб тот посадил Влада в тюрьму за эти рассказы.
Доброжелатель сообщил Владу, что твои бумаги у Козловского и тот думает
возбуждать уголовное дело, то по какой статье? Долго думал Ваня.
Позвонил в область. Там разъяснили, что художественное произведение не
является поводом для возбуждения уголовного дела. Так всех писателей
надо судить: Чехова, Толстого, Шолохова за    их художественные
произведения и художественные образы. Ваня понял, но рукописи почему-то не вернул. А они же украдены. Выходит, что Ваня - укрыватель краденого.
Наступили другие времена. Сменилась власть, политический строй.
Наступила эра демократии. Но губерния долго ещё оставалась
коммунистической. Губернатор коммунист, на местах велико влияние
коммунистов. Влад начал писать рассказы о Советской власти,
коммунистах. Опять же неизвестными людьми часть рукописей была
похищена и передана Ване Козловскому.  Ваня начал звонить Владу по телефону с угрозой:   создать комиссию  признать Влада сумасшедшим и отправить в психбольницу.   Владу  стало смешно. Он живо представил эту
комиссию во главе с Ваней и как она решила: это сумасшедший, его в психбольницу, ну а этого пока оставить. То, что Ваня был глуповат, не вызывало сомнений. Кроме угрозы, Ваня выкрикивал ещё оскорбления. А это было неприятно. Влад перезвонил Ване с вопросом:   «Это Вы звонили? Может, кто-то другой, но похожим голосом?» Ваня: «А чо? А чо?» Видно было, что испугался, понял, что перегнул палку - над ним гоже начальство есть. Хотя сам факт звонка трудно доказать. Ванька сменил тактику. Он стал слать Владу бумаги, чтоб тот явился в прокуратуру. Бумаги опускались в почтовый ящик Влада. Неприятно было Владу. Но он так рассудил:  «Если я совершил какое-то уголовное деяние, то пусть приезжает ОМОН, и хватает его. А так он бросал эти бумаги в унитаз.
Но самое неприятное началось позднее. По вечерам звонил телефон и некто с хорошо поставленным голосом, хорошей дикцией начал угрожать, чтоб Влад подумал о детях. «Что ты делаешь? Опомнись. У нас длинные руки». Эти звонки повторялись несколько дней. Действительно, у одного из сыновей начались неприятности на работе. Не мог сдать какую-то пустяковую инструкцию. Закончил институт, сдал десятки сложных экзаменов, а тут: на тебе! «Я, говорит, уже захожу в кабинет и читаю в глазах экзаменатора, вижу по глазам: «ты не сдашь». Несмотря на это, благодаря своему уму, трудолюбию, добросовестной работе, он вскоре занял довольно высокий пост в управлении железной дороги.
Как-то вечером Влад возвращался с работы домой. Возле дома его встретил молодой человек. « Вы Влад Антипов?» «Да, я». Бандит ударил его кастетом в челюсть и убежал. Хирурги наложили несколько швов. По приказу, все такие случаи сообщаются в милицию и проводится следствие. В данном случае расследования не было.
Однажды в кругу знакомых речь зашла о Козловском Ване. Все отозвались о нём плохо, как о мелком подлеце. Делал он, например, так. Проверит какой-нибудь крупный завод. А на крупном предприятии разве сделаешь всё по инструкции да по Советским законам? Приходилось что-то и нарушать для пользы же дела. Ваня накопает мелочь и давай изводить руководителя. До прединфарктного состояния доводил. В народе его просто звали «Козёл». Ваня обладал хорошо поставленным голосом, хорошей дикцией.   В дни революционных праздников 7 Ноября, Первое Мая , когда счастливые советские трудящиеся шли с песнями на демонстрацию, он бегал по площади с мегафоном и орал лозунги и призывы.
Когда Козловского выгнали с прокурорской должности, «свои» его не бросили. А «своими» у него были коммунисты и гебисты.. Он работал на них. Пристроили в администрацию, заведовать бумагами. Говорят, Бог шельму метит. Козловский был помечен. У него не было детей. Окочурится, - никто и не вспомнит. Может, кто и вспомнит: «А был такой козёл». Ему нужно заняться благотворительной деятельностью. Пожертвовать деньги на церковь, на дом для престарелых, на детский дом. Тогда и вспомнят добром. Время текло неумолимо. Менялись руководители, менялись главные врачи. В больницу приехал новый главный врач Андрей Шомполов. Как он вообще попал в больницу?   Его отец охотник.   Жил в лесном краю. К нему на охоту ездило высокое начальство. Однажды по пьянке начальник говорит отцу: «А что твой сын, так и прозябает в деревне участковым врачом? Давай сделаем его начальником больницы!». Отец вначале начал отказываться: «Молод пока. Да и умишком он у меня не очень». «Мелочи жизни. Молодость проходит, а ума начальнику много не надо. Ты б посмотрел, какие дебилы у нас сидят,» -захохотал начальник. Отец согласился. Так и сделали Шомполова главным врачом.
Старый главный врач Ваня Седлов передавал дела новому главному. Собрали в зале весь медицинский персонал. На первый ряд посадили всех стукачей во главе с Люсей Чириковой. Выступил Ваня Седлов. Представил Шомполова: «Вот ваш новый начальник, прошу , как говорится, любить и жаловать. В своей речи Седлов особо подчеркнул, на каких товарищей Шомполов должен опираться в своей работе, всех их перечислил поимённо, -все они, как оказалось, сидели в первом ряду. «Они - твоя опора», - ещё раз повторил Седлов, Товарищи в первом ряду гордо сидели, остальные чувствовали себя не очень хорошо. Они же не опора, как бы люди уже второго сорта.
Начал Шомполов руководить. Сразу же было видно, что работой он себя не утруждал. Если Ваня Седлов начинал работу с обхода хозяйственной службы, бывал в отделениях, то Шомполов никакими обходами себя не утруждал. Сквозило ко всему равнодушие, порой полное безразличие. Медики вскоре дали ему кличку: «Пофигист». Равнодушие к делам всех устраивало.   Чем меньше начальник интересуется делами, тем лучше для подчинённых. Любил Шомполов ездить в областной центр, место для себя подыскивал.   Но всё же быстро меняется. Сменились и начальники, которые его вытащили. Там он уже никому не нужен был. Дела в больнице пошли на спад.
Хозяйственные работники нередко слонялись пьяненькие по территории больницы. В слесарке   обосновался какой-то мелкий коммерсантишко, поговаривали, что он вор и бандит, собирал какие-то моторы, используя дармовое помещение и электроэнергию. В помещении у электрика начали мыть машины, сначала единицы, только «свои». Потом «своих» оказалось полгорода. Грязная вода текла на жилой дом. Возмущённые жильцы начали писать жалобы, мойку санитарная служба прикрыла. Начала ощущаться нехватка специалистов. Не хватало терапевтов, зубных врачей. Старые уходили на пенсию, уезжали, а новые, молодые специалисты не появлялись. С утра в регистратуре бьётся очередь за талонами к зубным врачам. Талоны кончились», - орёт регистратор. Женщины - в рёв: «У меня зуб болит», другая : «Я с мышьяком уже неделю хожу, не могу попасть». В ответ: «Талонов нет. Идите к платным зубным».   Частным стоматологам дефицит кадров явно был на руку. Доходы их росли.
Принял Шомполов на хозяйственную работу инженера Ярика. Ярик был умный, сообразительный мужик. Он обошёл больницу: «Сколько железа!». А железа действительно в больнице много было. За него в чермете хорошие
деньги давали. И закипела работа. Скоро всё металлическое, что можно срезать, спилить, было срезано, спилено, - балки, рельсы, котлы в кочегарке. -всё было сдано в чермет.   Даже трубу в кочегарке укоротили. «Длинная. мол, очень». Оставили метра 2 - 3. И сейчас, когда сжигали мусор, отходы, ядовитый дым стлался по территории больницы. Ухитрились сдать даже несколько кроватей из хирургического отделения, - хорошие кровати были, специально для травматических больных. Врач, медсестра пытались отстоять кровати, но пришли рабочие в серых фуфайках: «У нас приказ всё лишнее железо в чермет сдавать, а они у вас в коридоре стоят, проход загораживают, - значит, лишние», - отпихнули медиков, утащили койки.
Грузовик был, хороший грузовик, немного неисправен был, - исчез в недрах чермета. Куда уходили деньги, никому не известно. Известно только. что хозяйственные руководители, рабочие да шофёр, который железо возил, частенько пьяненькие были. В рекордно короткие сроки больница была очищена от металла.
Нельзя сказать, что Шомполов был ко всему равнодушен. Проявлялись у Шомполова своеобразный интерес и даже сообразительность. Он понял, что сейчас в моде нецелевое использование средств. В народе оно называется по-другому. Сколотил шайку из экономиста и бухгалтера и началось нецелевое использование средств. Денег в больнице постоянно не хватало, но хлеб в больницу почему-то возили за сотни километров, что обходилось «в копеечку», хотя рядом было несколько пекарен. «Тендер, мол. они выиграли». Странный тендер. Но не только в этом проявлялась его активность. Он очень активно начал бороться с некоторыми врачами, которые ему не нравились. Первой его жертвой пал психиатр-нарколог за свои политические взгляды. Он придерживался националистических взглядов. И хотя давно у власти находилось демократическое правительство, но губерния, город находились под коммунистическим влиянием, и они всё ещё боролись с чуждыми политическими взглядами.
Борьбу начали по всем правилам склочного искусства. Вдруг у него появилось множество ошибок. На всех медицинских конференциях преданные Шомполову люди вскрывали его ошибки. Из-за какой-нибудь запятой раздували целое дело. Клеймили, критиковали. Причём, это делалось при санитарках, медицинских сестрах, которые всё это воспринимали всерьёз. Договорились до того, что много пьют потому, что нарколог плохо работает. Нашли даже пару алкашей, которые всерьёз уверяли, что они пьют только потому, что с ними нарколог не работает. Ложь, клевета - всё пущено в ход. Возможно, Шомполов и не выиграл эту битву, если б не подкрепление из области. На одну медконференцию приехал Балалайкин Саня. Да, тот самый Балалайкин» который был здесь главным врачом. Затем он пошёл на повышение в область. Работал он статистом, никакого отношения ни к психиатрии, ни к наркологии не имел. На мед.конференции он начал обличать психиатра, вскрывать его ошибки. Обличение длилось минут двадцать. Затем он замолчал, видимо, устал обличать. Слово взял психиатр. Это был довольно умный мужик, хороший врач. Он держал себя в руках, был внешне спокоен. «Уважаемый Сан Саныч, Ваше малограмотное выступление примерно на 80 процентов состоит из лжи и клеветы. А работаю я хорошо. Об этом говорят цифры в отчётах и благодарности больных». У Балалайкина рожа пошла красными пятнами. Шомполов заёрзал на стуле. Тут же вскочили 2 врача из тех, на кого можно «опираться», закричали: «Неправда, неправда, не верьте ему». Психиатр написал заявление об уходе. Пишут о недостатках в медицине при работе с больными. Да до больного ли иной раз врачу, если он вынужден сражаться не на жизнь, а на смерть. Шомполов, на радостях, что одержал такую победу, дня три пировал с некоторыми товарищами, на которых можно «опереться». Несколько лет в больнице не было психиатра-нарколога. Население, больные страдают, а кого это интересовало. Хорошенько опохмелившись. Шомполов огляделся. Кто следующий? А вот, пожалуй, возьмёмся за Влада, - по взглядам - демократ, да ещё статейки вредоносные пишет. В союзники в этот раз Шомполов взял, кроме врачей, на которых можно «опереться», Тасю Долгих. Она работала его заместителем. По политическим взглядам она была твердокаменная коммунистка. А Влад - её антипод, демократ. Поэтому она со всей пролетарской ненавистью обрушилась на него. В этом вопросе она нашла общий язык с Люсей Чириковой, хотя по своим характерам они были противоположностями. Люся Чирикова была высокого роста, худая, бледная. Характер явно стервозный. Но на это имелась и объективная причина. Муж в сексуальном отношении был очень слаб. А некоторые женщины, не удовлетворённые в сексуальном отношении, становятся стервами. Мужем она помыкала, считала его «тряпкой», хотя он был глубоко порядочным человеком.
Тася Долгих была женщина невысокого роста,   толстая, румяная, по характеру довольно спокойная. У неё был муж Саня, хронический алкоголик. Несмотря на это, она любила его. Бывало, скажут ей, что её муж в кустах валяется. Тася всё бросит, бежит туда, поднимает Саню. «Санечка, милый, пойдём домой».   А у Сани ноги заплетаются, голова болтается, изо рта слюни текут. Можно сказать, настоящая русская женщина, настоящая жена.
Борьба против Влада объединила этих совершенно противоположных людей. Они садились вместе и разрабатывали план, как нагадить Владу. На очередной медицинской конференции. Согласовывали его с Шомполовым. Тот делал поправки, вносил дополнения. И вот на конференции начиналось шумное разбирательство Влада с ложью, откровенной клеветой, истерическими воплями. Включалась группа поддержки из зала. По сигналу Шомполова кто-нибудь из тех, на кого можно опереться, периодически вскакивал и орал: «Правильно, правильно». Это были 1 - 2 человека, не более, на каждой конференции одни и те же. Медицинский персонал был в курсе событий. Дела в больнице шли ни шатко, ни валко. Падала дисциплина. Медсестры начали игнорировать врачей, пререкаться с ними. Врачебные назначения часто не выполнялись. Санитарки пререкались с медсестрами.
  Наряду со старыми приёмами для борьбы с Владом использовался и новый приём. Влад работал заведующим инфекционным отделением. Натравили на него санитарного врача. Пошли чередой проверка за проверкой.    То микроба где-нибудь в унитазе найдут, то швабра не там стоит. Влад едва успевает «объяснительные» писать. Взяли воздух в отделении на анализ. - и там микроб оказался. «Как это будете объяснять?», - спросил санитарный врач. Влад: «Вон видишь, форточка открыта?» Санитарный врач: «Вижу, ну и чо?» «Вон видишь, машина идёт?» «Вижу, ну и чо?» «Видишь, за машиной пыль столбом?» «Вижу, ну и чо?» « А в пыльном воздухе много микробов, и вместе с воздухом они летят через форточку а отделение. Кроме тою, у меня не операционная. Больные ходят в туалет, кашляют, чихают. Понял, дурак?» У санитарного врача отвисла челюсть. Рожа пошла красными пятнами.
Ещё один приём использовал Шомполов, Подлый приём из арсенала спецслужб. Зайдёт к нему больная по какому-нибудь вопросу. «Вы в в инфекционном лежите?» «Да». «Напишите жалобу на заведующего, и мы быстро решим Ваш вопрос». Владу всё это надоело. Силы явно неравные. С одной стороны один врач, с другой стороны - организованная команда. Не победить. Затравят. Подал заявление об увольнении по собственному желанию. Как обрадовался Шомполов! Не мог скрыть радости. Победил. Вид у него был прямо сияющий. Похоже на то, что в психическом отношении это был не совсем здоровый человек. Рот у него был перекошен. Возможно, во время родов акушерка уронила его на пол, родовая травма. А может, в молодости подрался, кто-нибудь хорошо ему приложился по морде, вот его и перекосило. Сразу устроил на заведование своего человека. Приехал откуда-то из Сибири неизвестный никому врач. Очень уж пришёлся по душе Шомполову. Что-то общее было у них. Правда, проработал новый заведующий всего месяц. Получил получку и в запой пошёл. Хронический алкоголик оказался. Затем кто только не работал в отделении. И дерматолог, и гинеколог, и педиатр, одно время даже санитарный врач подвизался. А люди тёмные. Ни один даже не поинтересовался: «А почему лечит гинеколог. а не инфекционист?» Влад смотрел на это безобразие, не выдержал, написал в областное правительство. Через какое-то время пришёл ответ от Шомполова. Ответ краткий. А жалоб нет. Глупость, говорят, не имеет границ. Дело разве в жалобах? Больного должен лечить специалист.
Влад делал запросы в соответствующие инстанции, как пострадавший от действий КГБ. Ответы пришли, - в архивах данных нет. Это куда же делись эти данные, если учесть, что там существует строгий учёт всех бумаг? А может, никто и не искал эти данные? Отписку дали. Пройдёт ещё лет пятьдесят, тогда рассекретят.

Носки.  


При плановой экономике постоянно что-нибудь попадало в разряд дефицитных вещей. Когда Влад учился в институте на втором курсе, в магазинах исчезли носки. Трусы, майки были, а вот носков днём с огнём не найдёшь. При плановой экономике всё рассчитывалось. Сколько надо трусов, маек, носков на душу населения. А с носками что-то просчитались, душ населения было много, а носков мало. Носки выпускались хлопчатобумажные, и все, как один, коричневого цвета. Видимо, по плану краска выпускалась только коричневого цвета.
На зимних каникулах Влад решил слетать в Москву. В Москве у него жила тётя, так что остановиться было где. Билеты для студентов были тогда недорогие. Прилетев в Москву, Влад пошёл в один из центральных магазинов. Зайдя в магазин, он обомлел. Носков - груды, всех цветов и оттенков, капроновые, нейлоновые. «Японские» - многозначительно сказала продавец. Влад, как очарованный, стоял перед грудами носков. Наконец, выбрал себе несколько пар. В общежитии студенты, увидев его в таких носках, с восхищением и некоторой завистью спрашивали: «где купил, где достал?». «В Москве, - отвечал Влад, - там их полно».
С дефицитом носков связан и не очень хороший эпизод из студенческой жизни. Один студент не мог достать никаких носков, а старые уже не поддавались никакой штопке. В те годы носки штопались, зашивались до тех пор, пока совсем не расползались. И этот студент стал ходить в полуботинках без носок. В то время это считалось большим позором. Он сказал: «Я в знак протеста буду ходить без носок». И на одной из лекций демонстративно положил свои ноги без носок на стоящий напротив нею стул. Влад сидел рядом. Он посмотрел на голые ступни. Они были худые и не совсем чистые. Естественно, такой демарш не мог не дойти до компетентных органов. На ближайшей сессии студент не мог сдать экзамен, и был отчислен из института. Надо отметить, что в те годы на первых двух курсах и даже на 3-м студентов отчисляли довольно безжалостно. Шёл как бы естественный отбор. . А уже с 4 курса отчислений практически не было. На пятом, шестам курсах студент уже чувствовал себя довольно вольготно. Были кое-какие послабления. Там его уже вели до выпускных экзаменов.

КОНСИЛИУМ.

В хирургическом отделении лежал «тяжёлый» ребёнок. Он температурил после гнойного абсцесса, - требовалось решить, что же у него.
Собирал на консилиум местных эскулапов хирург Дубина. Состав консилиума был несколько странным. Пришёл дерматолог, от нечего делать. Пришли два терапевта - Вера Горелых и Тася Ахмедова. Достопримечательностью Таси Ахмедовой было то, что она всегда и везде опаздывала. Присутствовала Зырина. Она была знаменита своими склоками и тем, что любое» даже простое, дело она, путём набора множества пустых фраз могла так запутать, что никто ничего разобрать уже не мог. Известна своей мстительностью. Забыли пригласить только Влада, заведующего детским отделением. Но он сам пришёл, прослышав о консилиуме. Вся эта компания относилась к Владу крайне неприязненно. Он отличался своей принципиальностью, ссорами с начальством.   Писал рассказы, в которых Ахмедова, Зырина, Дубина узнавали самих себя, но сделать ничего не могли. Периодически рукописи похищались, доводились до сведения прокурора, начальства, - всё безрезультатно. Зырина много труда, энергии затрачивала, чтоб выжить его с работы» - безрезультатно. Любое проявление симпатии к Владу со стороны кого-нибудь, даже поворот головы в его сторону она воспринимала, как личное оскорбление, мстила этому человеку мелким террором по работе. У неё явно просматривались нарушения в психике.
Консилиум начался с обсуждения рентгеновского снимка. Из потрёпанной истории болезни извлекли мутный снимок, на котором с трудом что-то угадывалось. Рентгеновский аппарат часто ломался, то пробивал снимки, то не добивал. За качество снимков никто не ручался. Главный врач Первакова Мария, балкарка по национальности, была уже в пенсионном возрасте, и какие-то аппараты её мало волновали. У неё больше забот было с внуком, фотография которого постоянно лежала на работе под стеклом; да с собачкой. Она держала её дома, постоянно холила и ухаживала за ней. Во время сенокосной поры, когда все медики выезжали на сенокос (тогда на Севере принято было заготавливать сено для совхозных коров), она брала собачку с собой. Все работники умилялись собачкой, кормили её колбасой. А когда «главная» не видела, норовили пхнуть её ногой; а районный педиатр Клековкин даже ухитрился огреть её палкой. Она завизжала, но пожаловаться не могла. Хоть и была учёная, но разговаривать не умела. С тех пор она видеть не могла Клековкина, лаяла на него и хватала за штаны, Нелюбовь любимой собачки постепенно перешла и к её хозяйке. С этих пор у Клековкина началась целая полоса служебных неприятностей. Он впал в меланхолию, запил, и был с позором изгнан из коллектива. И поделом. Не обижай животных. Но это лишь отступление от главной темы, помогающей понять,какая атмосфера царила в коллективе. Снимок держала Вера Горелых. Все толпились с озабоченными серьезными лицами. Время от времени вздыхали, произносили неопределённого   «мда...». Одни находили, что тут что-то есть, другие наоборот, что чего-то тут нет. Наконец кто-то догадался позвать рентгенолога. Тот пришёл. Долго рассматривал снимок на свет, на окно, на лампочку и сказал, что тут ничего нет. Объяснение его вполне всех удовлетворило и больше к снимку интереса не проявляли. Начали обсуждать историю, анализы.   Говорили все сразу. Одни то, другие это. Потом вспомнили, что неплохо б и ребёнка осмотреть. Осмотрели. Это ещё более усложнило. Вроде он и ничего, а кто его знает. Анализы-то плохие очень. Выждав минуту тишины, вмешался Влад. Он высказался довольно категорично. У ребёнка сепсис. Что при дайной клинической картине, предшествовавшем гнойном процессе, вполне естественно. Все украдкой поглядели на Зырину. Но раз это предложение исходило от Влада, стерпеть это она не могла. Зырина замахала руками, таращила, округляла глаза, быстро-быстро выбрасывая фразу за фразой, смысл которых : сепсиса и быть не может. Тут все разом заговорили, удивляясь, «как это он мог сказать такое», - украдкой поглядывая на Зырину. Постепенно разговор стал утихать. Влад понял, что эту компанию ему не переорать, отошёл в сторону. «Ну так что же у ребёнка?» - снова напомнил Дубина. Ему не терпелось закончить этот консилиум, был уже вечер. В нутре у него горело, и хотелось пропустить чего-нибудь горячительного. Начали снова гадать. Кто-то выкрикнул: «Малярия». Все загалдели. «Правильно, температура». Влад не выдержал: «Малярийные комары в субтропиках, а у нас вечная мерзлота, дебилы»! «Ну и что, ну и что» - горячилась Зырина. «А может, мать за границу ездила и привезла?» Выяснили, что за пределы Магаданской области мать, не выезжала. Снова молчаливая пауза. «Лейкоз» - выкрикнул кто-то. Нет. не подходит. «Лимфогрануломатоз».Нет, не то. Как эти заболевания у детей протекают, особенности выяснилось, что никто не знал. Пришёл хирург Афиногенов, постоял, послушал, посмотрел «историю». «Сепсис подходит». Все повернулись к нему, замахали руками. «Что ты, что ты, нет, нет». Тот испуганно замолчал. «Ну тогда, может, абсцесс с эндогенной реакцией?» Все замолчали на минуту, обдумывая, потом разом заговорил». «Подойдет, подойдёт». Всем не терпелось домой. Дубине : «Давай, пиши» Тот быстро записал. «А лечение какое?» Детских дозировок никто не знал» «Пиши, « общем, витамины, прогревания, вливания». Когда начали расходиться, за стол молча сел Влад, поставил диагноз: «сепсис» и расписал лечение.
Создавалось впечатление, что у некоторых, возможно, были купленные дипломы, или преподавание в каком-то южном мединституте  было на низком уровне.
Данный рассказ основан на реальном факте.  Некоторые реплики, прямая речь приведены дословно.
18.11.1982 г

 

МЕДСЕСТРА ШКОЛЫ-ИНТЕРНАТА.

Школа-интернат находилась в районном центре. Свозили туда местных ребятишек из других сёл, посёлков. Была школа и отдельно спальный корпус, общежитие. Из медперсонала там работала медсестра на 1,0 ставку Маша Кочура, и врач на 0,5 ставки. Врачи менялись частенько. Долго никто не задерживался. Главной, несомненно, была Маша Кочура.   Это была женщина средних лет, страдающая абсолютной самоуверенностью в своей непогрешимости глубоких медицинских знаниях. Рабочий день она начинала часов с десяти. Озабоченность не сходит с её мины. Рабочий день начинает со столовой. Не раздеваясь, прямо в пальто - на кухню. «Что тут поесть?» «Работы, работы, - вся в работе, - поесть некогда дома». Не садясь, стоя жуёт пирожки, запивая чаем. При этом без умолку говорит, говорит, давясь и захлебываясь. Ни на минуту не останавливаясь. Рассказывает все последние новости, якобы где-то услышанные и увиденные ею. Врёт, сочиняет, обладая некоторыми артистическими данными , рассказывает живо и увлекательно. Повар, кухонные работники слушают, разинув рты, лишь изредка всплёскивают руками изумлённо: «Что делается!» Это её ещё больше подстёгивает. Насытившись, идёт в бухгалтерию. «Задержалась на кухне». Выписав меню на следующий день, наболтавшись, идёт в медицинский пункт. «Задержалась в бухгалтерии, - работы, работы. Врач говорит: «Надо лекарство больным детям дать, измерить температуру». В ответ изумлённо: «Я?...» Выждав, как уйдёт врач, садится за стол. Надев очки, сделав глубокомысленный вид, начинает приём больных. «Что у тебя?» «Живот болит». Ставит диагноз: «боли в животе». Назначает анальгин. «Следующий». «Голова болит». Диагноз: «головная боль» - сульгин. Она путала анальгин и сульгин. Названия похожие, только анальгии -обезболивающее, а сульгин - от поноса. «А что, - спрашивала она, -сульгин это примерно что и анальгин?» Всё, что не входило   в эти два диагноза, шло как острое респираторное заболевание. Назначение -аспирин.
Заболтала глуповатую учительницу. Сумела внушить, что она знает больше врача. Та, доверившись, ведёт к ней своих больных детей. Лечит. Состояние ухудшается. Ещё лечит. Состояние - ещё хуже. Учительница -к ней.   «Ты что, детям-то хуже стало». В ответ, нимало не смущаясь, несётся какая-то абракадабра о лекарствах. Как может, выкручивается из щекотливого положения. Наконец, до учительницы доходит, кто перед ней, - схватив детей, тащит их к участковому врачу.
Удивительно, но ей всё сходило с рук. Её покрывали заместитель главного врача осетинка Зырина; сама главный врач, балкарка.   Сама Маша Кочура непонятно, какой была национальности. Они все были друг за друга. И дружно обливали грязью всех работающих там русских врачей. Вот такая дружба народов.
Через несколько лет Влад встретил Кочуру в терапевтическом отделении больницы. Она работала в качестве медсестры. В интернате она начала вступать в половую связь со старшеклассниками. Это дошло до районного отдела народного образования. А там сидели серьёзные люди. Кочуру уволили из интерната.

 

Комиссия

В детском саду на кухне, рядом с большой широкой тумбочкой, на стуле сидит врач, обедает, снимает пробу. Повар что-то мешает в кастрюле, переставляет, двигает их. Движения неторопливы, размеренны. Быстро заходит медсестра. Видно, что она сильно чем-то встревожена. «Комиссия, комиссия» - заорала она дурным голосом. «Всё на кухне проверять будут». На миг водворилась немая сцена. Тишина. Лицо повара стало медленно вытягиваться. Из рук с громким стуком падает половник. И вдруг с молниеносной быстротой повар бросается к тумбочке. Рвёт руками дверцу, отпихивая ноги врача, - они мешали. Дверцу заело. Раз за разом рвёт её руками .   Наконец, открыла. Мгновение - и она скрывается в тумбочке. Снаружи лишь туго обтянутый тощий зад. Выныривает. В руке тарелка с куском мяса. Мясо - мякоть, приблизительно около килограмма. С ужасом туда-сюда заметалась она по кухне. Врач в полном недоумении. От удивления глаза широко раскрыты. Не может ничего понять. Другой повар громко шепчет: «На улицу, на улицу, в снег». Повар метнулась на улицу. В окно было видно как она, быстро работая руками, откопала яму в снегу, поставила туда тарелку и быстро забросала снегом. Вернулась, схватила половник и, как ни в чём не бывало, начала размешивать суп. Всё происходившее заняло 30 - 40 секунд. Заходит комиссия. «Так, у вас всё в порядке?»   В ответ : «Всё хорошо». «И нам приятно». Комиссия выходит. Врач постепенно приходит в себя...   Часа через три два повара молча, угрюмо, не глядя друг на друга, делили мясо.
1976 год

 

НАРУЖКА.
Влад находился под колпаком у КГБ, и за ним было установлено наружное наблюдение. Дом, в котором жил Влад, находился недалеко от больницы. Окна квартиры Влада выходили прямо на окна терапевтического отделения. В терапевтическом отделении появился «больной», который всё время стоял, смотрел в окно, которое выходило на окна квартиры Влада. Надо же как-то объяснить такое странное поведение больного! Объяснение было поручено заведующей отделением. Она путано и туманно объясняла медперсоналу, что это больной нормальный, но немного ненормальный, но в общем-то хороший больной, такое у него любимое занятие - смотреть в окно. Через некоторое время его сменил другой больной, тоже «любитель смотреть в окно». Влад заметил эту слежку. Вечерам шторы не совсем закрывал, оставлял щель. Смотрите, дурни, скрывать нечего.
Как-то в Москве всей семьёй бегали по магазинам в поисках дефицита. А это растворимый кофе, копчёная колбаса и прочее. Они находились около Кузнецкого моста. Вышли из метро. Внезапно хлынул дождь. Народу много. Все ринулись под арку, и Влад в том числе. Вдруг под арку вбегает мужик, вид у него более чем встревоженный. Он начинает шарить глазами, как бы отыскивая кого-то.   Влад вышел из толпы; «Да вот он, я». Они встретились глазами. Влад прочитал в глазах мужика благодарность. Успокоился. Если б он упустил Влада,   от начальства был бы нагоняй. И то, что они встретились глазами, это большая ошибка наружного наблюдения. Через пару минут Влад уже забыл об этом мужике. Дождь прекратился, и они побежали в очередной магазин.

СЛУЧАЙ В АЭРОПОРТУ


Влад окончил месячные курсы в институте усовершенствования врачей, и обратно домой решил лететь на самолёте, - благо в коммунистические времена билет на самолёт был недорогой. В аэропорту было много народу, в том числе было много и медиков, окончивших учёбу. Влад сидел на скамейке, когда к нему подошли трое мужчин, опрятно одетых, с полувоенной выправкой» рост выше среднего, с правильными чертами лица. Ничего заметного не бросилось, особых примет каких-либо не было. Расположились рядом с Владом. Достали бутылку портвейна. Разлили по стаканам, «Присоединяйся», - говорят они Владу. Тот отказался: «Незнакомы мы». «Да мы тут учились», - хором заговорили они,   «Не встречал вас». Все курсанты из других групп примерно знали в лицо друг друга. Примелькаются за время учёбы. «А в какой группе вы учились?» Они захихикали: «На гинекологов». «Странно, не видел». «Да мы учились, учились,» - заверяли они. «Ну ладно, наливай». Влад выпил. Через некоторое время в голове всё затуманилось. Сознание частично отключилось. Смутно помнит, тащили его под руки в самолёт, совали стюардессе какие-то красные книжечки. Посадили на место. Очнулся он через два часа, когда самолёт шёл на посадку. Чувствовал себя не так важно, но сносно. Соседи ему сказали, что он был «хорош», - в том смысле, что сильно пьяный.   С какой целью его одурманивали и чем? Но это не клофелинщики. Тогда их ещё не было. Да и ничего у Влада не пропало.
1984г.

НАПАДЕНИЕ ЛЮСИ ЧИРИКОВОЙ НА ВЛАДА


Как-то стояла Люся в коридоре поликлиники , разговаривала с санитаркой, недалеко от кабинета Влада.   Влад шёл в свой кабинет и, проходя мимо Люси, нечаянно задел её. Надо напомнить, что Люся была гебешным стукачом, сексотом, и не простым, а по-видимому, её подвергли серьёзной обработке, внушению, а может, даже кодированию. И тут началось... Вся ненависть, что накопилась в Люсе , выплеснулась на Влада. Она вцепилась руками во Влада так, что он вынужден был какое-то время тащить её на себе. Лицо её было искажено ненавистью, рот изрыгал вопли и ругательства. Дотащив до кабинета, Влад кое-как освободился от ее захвата, зашёл к себе в кабинет, стал одевать халат. Вдруг дверь с силой распахнулась, ударилась о косяк. Искажённое лицо, крики, размахивания руками, попытки   ударить Влада. Влад отпихнул её и вышел в коридор, направляясь к лестнице, что вела на 1-й этаж. Люся снова вцепилась в него. Влад, как мог, отбивался от неё. «Ты что, старая дура, люди же смотрят, смеются». Плевать Люсе было на людей. Орала, размахивала руками, стараясь сорвать медицинскую шапку с головы Влада. На одну особенность обратил внимание Влад. Люся усиленно давила каблуком на стопу Влада. Есть такой приём в каратэ. Одновременно заглядывала Владу в лицо, надеясь увидеть его искажённое от боли.  А Влад вначале даже не замечал этого, настолько слабым он был. Надо отметить, что руки, ноги были как ватные. Совершенно лишены силы. По-видимому, она была глубоко больна. Наконец, на 1-м этаже Влад сумел освободиться от неё, отпихнул её, пошёл дальше. Люся ещё какое-то время орала в коридоре: «Держите его, держите его». Проходящий народ останавливался, недоумевая, санитарка из гардероба голову высунула: «Что орёт-то старая дура? Умом тронулась?» Вот до какой степени обрабатывались мозги сексотов. Страшно.

ИЗ ВЫСТУПЛЕНИЯ
АДМИНИСТРАЦИИ РАЙОННОЙ БОЛЬНИЦЫ НА ВРАЧЕБНОЙ КОНФЕРЕНЦИИ


Речь шла о дежурном враче. Вначале был зачитан длинный список , что должен делать дежурный врач. В заключении сказано, что администрацией больницы отдано распоряжение, чтоб санитарки и медицинские сестры следили за дежурными врачами и тайно докладывали администрации о поведении дежурного врача. Попытка создать что-то вроде филиала КГБ, - следить, доносить. Больница была и так нашпигована стукачами, а это вроде филиала со своими узкими задачами. И вот уже начали поступать сообщения: дежурный врач был пьяный: другой , якобы, с похмелья; третий употреблял нецензурные выражения.   Фантазия у медсестёр и санитарок была неистощима. Потребовал врач что-либо с санитарки, а та в отместку: «а он с похмелья был». Дежурные врачи стали даже уже заискивать перед санитарками. Не дай Бог заложит, наговорит что-нибудь. Большего способа для унижения врача трудно придумать, На конференции присутствовало около двух десятков врачей. Ни один из них не сказал ни слова протеста, всё проглотили. Это были забитые, трусливые люди, в основном женщины. Один Влад откликнулся   на данное распоряжение коротким рассказом с соответствующими комментариями   и «случайно» забыл его на своём рабочем столе. Через пару недель, на очередной конференции, главврач Шомполов что-то путано объяснял об отмене данного распоряжения, и злобно смотрел в сторону Влада.    Создавалось впечатление, что с мозгами у господина Шомполова временами бывает не всё в порядке.
2001 г.

ЖАЛОБЫ


Для «выживания» неугодного врача применялся такой приём, как организация написания жалоб, в надежде: не выдержит человек, да и просто поиграть на нервах.
Звонок из СЭС Владу: «На тебя жалоба поступила, где говорится, что в отделении не моются полы, не протираются тумбочки, нет дезинфекционных средств».
Из объяснительной Влада: «Поясняю, что в отделении регулярно проводятся все санитарно-гигиенические мероприятия согласно приказов и инструкций, в т.ч. мытьё полов, обтираний тумбочек и др.. За отделением ведётся строгий контроль со стороны СЭС».
В СЭС прекрасно знали обстановку в отделении. Неоднократно проверяли. Ну раз есть жалоба, - надо отреагировать.
Опять звонок, опять жалоба. На этот раз на имя главного врача Шомполова . Обвинения в халатности, не обследовании больных, не расспрашивает больных, беспорядок в отделении.
Из объяснительной Влада: «30 лет работаю, и только тем и занимаюсь, что расспрашиваю больных, назначаю им обследование согласно диагноза и лечу. В отделении соблюдается порядок. Медперсонал своевременно приходит на свои рабочие места, выполняет свои обязанности, и это несмотря на многомесячную задержку зарплаты. На каждого больного -история болезни, больной получает соответствующее лечение».
Снова жалоба, на этот раз в налоговую инспекцию. Вызов в налоговую службу. Содержание жалобы там не сказали.   Просто побеседовали, -«претензий не имеем».
Влад начал выяснять, откуда идёт этот поток жалоб. Выяснилось, что все жалобы написало одно и то же лицо, некая Галкина. Она одно время лежала в отделении у Влада с поносом. Из разговора с Галкиной Влад выяснил, что жалобы писала она в кабинете главного врача под его непосредственным руководством. До такой вот низости и подлости доходят отдельные руководители.

ВОРОВСТВО


Настоящие рукописи не горят. Их воруют.
У Влада периодически воровали рукописи. Но это его мало беспокоило. Жена даже как-то сказала: «Какую книгу ты напишешь, если у тебя все рукописи украли?». Влад ответил, что ручка и бумага есть, голова соображает, а дураков на его век хватит.
Но однажды пропала рукопись и чернила для авторучки, которыми он писал. Это Влада встревожило. Всегда воровали рукописи, а сейчас ещё и чернила. Зачем? Задумался Влад. А может, с той целью - что-нибудь дописать? Почерк подделать, чернила те же. Дописать можно что угодно. Экстремистского характера, призывы к свержению и т.д.   Вот и уголовная статья. Влад подумал и сделал ответный ход. Написал заявление в милицию, что у него украли рукопись и чернила. Следователь вначале не хотел брать заявление, - мелочь, - но Влад настоял. Через некоторое время Влад спросил следователя о том, как идут дела с поисками рукописи. Следователь сказал, что твоё заявление забрал прокурор.   Больше никаких сведений о своём заявлении и о принятых мерах Владу получить не удалось.

ЗАВТРАК В ОТДЕЛЕНИИ


Утром,   раздав больным кашу, медперсонал садился завтракать. На завтрак были остатки каши от больных, и кто-то принёс хреновой закуски с солёным огурцом. Хреновая закуска, для тех, кто не знает, состоит из протёртого хрена, помидор и чеснока. Закуска была далеко не свежая, слегка прокисла, но на это никто внимания не обратил. Садились вокруг стола. Стульев не хватало, некоторым приходилось стоять. Использовались и детские стульчики.   Если кто сидел на детском стульчике, то из-за стола торчала одна голова. Торчащие головки порой были довольно симпатичные. Резали чёрный хлеб ломтями. Старшая медсестра бережно, понемногу, так, чтобы хватило другим, намазывала закуску на ломоть хлеба, края хлеба оставались свободными, чтоб не стекало. Затем раздавала ломти медсестрам и санитаркам. Начинали есть Ели, всё время глядя на кусок, держа его точно горизонтально, чтоб не стекало, откусывая большие куски. Видно было, что были сильно голодны. Шли девяностые годы. Зарплату не выдавали уже несколько месяцев. Ели с наслаждением, как будто это был бутерброд с каким-то деликатесом.

ИЗ ЖИЗНИ ОТДЕЛЕНИЯ.


На утренней медицинской конференции в отделении разбиралось несколько вопросов. Присутствовали медсестры и санитарки. Вёл конференцию заведующий. Один из вопросов был о поведении санитарки. Санитарка молодая, симпатичная, выпила на работе. Угостил больной. Затем вступила с ним в интимные отношения. Всё это подсмотрел подросток и рассказал заведующему со всеми подробностями. Выступил заведующий. Он сказал, что на работе нельзя выпивать, и тем более вступать в интимные отношения с больным. Дома - пожалуйста. Присутствовавшие согласно кивали головами. Санитарке было стыдно. Она пообещала больше так не делать.
Ещё один вопрос. Собираясь домой, по окончании рабочего дня, заведующий обнаружил, что один ботинок был мокрый и пахло мочой. Заведующий требовал с медперсонала выполнения своих функциональных обязанностей. Одна санитарка была ленива, постоянно ей надо было напоминать, что делать. Заведующему постоянно приходилось делать замечания. Скорее всего, обидевшись, она и написяла ему в ботинок. Заведующий объяснил, что нельзя писять ему в ботинки, даже если он делает кому-то замечания. Он привёл пример: что, может, ему тоже кто-то не нравится, особенно своим отношением к работе, но не ходит же он, не писяет вам в туфли. Пример был убедительный, все согласно закивали головами. После данной конференции в ботинки заведующему больше никто не писял.

ХОРОШАЯ ЖИЗНЬ


При коммунизме, в век распределительной системы» некоторым жилось очень неплохо. Рассказывает продавец с ностальгией в голосе: «Жизнь то какая хорошая была». «Это когда, - спрашивают её, - это когда мы с выпученными глазами за пайкой бились?» «Да, да, - говорит она, - когда вы за пайкой бились. Талоны-то не считали. Считали только на сахар. А остальные вообще не считали. Бывало, на сахар талоны пересчитают, -порви, говорят,- я половину порву, половину себе в карман. А потом по магазинам. Мешки дома стояли с песком, мукой, ящики с сигаретами. Всё дёшево.   Вот бы опять так». В голосе - такая тоска по прежней жизни.
1996 г.

ИЗ ЖИЗНИ ПРОСТОГО НАРОДА.


Валя работала санитаркой в больнице, Молодая, симпатичная. Муж работал в пожарном поезде. Зарабатывал неплохо. У Вали зарплата низкая, да и ту выдают с опозданием в 3 - 4   месяца.   Муж» как и положено, пьёт. Как получал зарплату,   так сразу шёл в запой. Дома не ночует, пока все деньги не пропьёт. Как заявится домой, Валя его сразу обыскивает и порой находит остатки от зарплаты. На днях тесть (отец мужа)  машину угля достал для них.  Сынок, не завозя его домой, тут же и пропил. Как говорится,   не сходя с места. «Спрашивает меня тесть, -рассказывает Валя, - «Как уголёк-то, хороший ли?» «Какой уголь?» У меня глаза круглые. Я знать не знаю. Зашла как-то на днях к нему на работу. А он сидит в вагончике с какой-то девкой, в карты играет. Рядом бутылка пустая из-под водки валяется. Я взяла её, да мужику - по башке. Бутылка разлетелась,   а башке мужика ничего не сделалось. Ну, думаю, выйдет и начнёт меня лупить. Нет, не стал.   А сегодня «менты» домой приезжали. Потому и на работу опоздала. Пили они, мужик-то с другом. у одного. А другой-то «голубым» оказался. Пошли они в туалет,   тот давай просить у другого.   А тот его взял да и стукнул то ли палкой, то ли топором по лбу. «Скорая» увезла».
Далее Валя задумалась. Пауза. «Не знаю, в чём и отправлягь мужика на работу». Вздохнула Валя. Снова пауза. «Того-то увезли в мужниных тёплых сапогах. И он сейчас без сапог остался». «А муж-то участвовал в драке?» - спрашивают её. «Нет,он рядом сидел. Ничего ему не будет. А вот тому-то срок дадут».
Так у Вали и фигурировало: тот, другой, этот. Трудно было разобраться,   кто этот, кто тот, кто другой. Сама Валя из подобной семьи. Кое-как одолела 8 классов.   По характеру спокойная, но бывают взрывы ярости, когда сама себя не помнит.   Может орать, ударить, избить. В 17 лет резала себе вены. Остальные шрамы на предплечье.   Несчастная любовь. Всё это рассказала Валя ровным, спокойным голосом, без всяких эмоций. Как будто речь шла о чём-то постороннем, её не касающемся. Мужа она звала по фамилии. «Куликов зовёт меня блядью и проституткой, - говорит она ровным тихим голосом, - а я ни разу ему не изменяла». Тут Валя снова задумалась, уставившись в одну точку. На этом её рассказ закончился.
1996г.

ИЗ ЖИЗНИ ПРОСТОГО НАРОДА.


Собралась компания простых мужиков распить бутылочку, другую вина, поговорить за жизнь.   Работали они в больнице по хозяйственной части. Было начало 90-х годов. Перестройка, демократизация общества. Они имели об этом смутные представления,   порой абсурдные. «Дак чо, все торговать будем. А я чем торговать буду?» Газет они не читали. Телевизор не смотрели. А если и смотрели, то в состоянии алкогольного опьянения и мало понимали. Интересы их дальше колбасы за 2р.20коп., дров для дома, картошки и очередного распития бутылки не выходили. Все дружно ругали демократию и хвалили коммунизм. «Тогда-то хорошо жили» «Водка-то, водка-то была по 3 руб.60 коп, а колбаса-то, колбаса 2 руб. 20 коп.»  «А теперя...»   Все вздыхали молча. И так понятно, что теперя. Водка дорогая, колбаса дорогая. Вот что теперя. Это разве жизнь?   «Или ишо» Рассказывающий обводил собеседников взглядом, делал паузу, чтоб все почувствовали значимость рассказуемого. «Идёт мужик, сосед мой, никому не мешает, идёт. Ну немного выпил, но не падает же, идёт. Подлетает милиция на «ГАЗике», схватили мужика,   запихали в машину, а потом - на комиссию. Штраф». Рассказчик обводит всех глазами. Пауза. Без слов понятно. «Еду я, - дальше продолжает рассказчик, - ну принял-то от силы пару стаканов, да и то какого-то портвейна. И на, останавливает тут на углу «гаишник»   и говорит: «Ты пьяный». «Да не пьяный, - говорю я, - не пьяный». Не, всё равно повезли в больницу. В трубку дул, Трубка показала. Сейчас вот без прав».
Снова пауза. «А у нас раньше: мы с обеда, бывало, сообразим бутылочку «на троих». Не, не, не пьём. Так, немного выпьем. Посидим. А сейчас: Петька вон вчера выпил на работе, - ну так, немного , для тонуса -сегодня уволили. Да ещё по статье. Куда ему сейчас?» Пауза. Многозначительное молчание. Без слов понятно, что это за жизнь. Все рассказы обильно пересыпаются нецензурными выражениями.
«На что всё порушили? Чем жизнь-то плоха была?» Недоумевали мужики,   «Колбасы давали по 400 грамм - мене хватало.   Талоны на водку отоваришь, да ещё соседка свои отдаст. Чо ещё надо? А не хватает, дак я у Нюрки самогона завсегда возьму. Раз, правда, воду продала, сука. Сидим мы, выпиваем втроём Я, жена, да подруга жены. Не хватило. Послал жену к Нюрке. Купила. Принесла. Налил я им по рюмке. Смотрю, жена выпила и не морщится. Она всегда, когда выпьет, то морщится. А тут - не морщится. Подруга выпила, тоже не морщится. Я заподозрил неладное, выпил - вода.   Я взял бутылку, пошёл к Нюрке. «Ты чо продала моей жене?» «Ой, да я не знала, что она твоя жена, ошиблась, мол, я»   Ну отдала бутылку. Неопытная у меня жена. Я-то покупаю, дак всегда пробую. Нюрка уже знает. Стакан даёт. «Чо, будешь пробовать-то?»
«Чего не хватало? О какой-то свободе говорят, демократии, выборах. Да и раньше выбирали». Далее идут сплошь нецензурные выражения.

УСРЕДНЁННЫЙ ПОРТРЕТ ПРОВИНЦИАЛЬНОГО ВРАЧА РАЙОННОЙ БОЛЬНИЦЫ 90-х ГОДОВ.


Это женщина средних лет, склонная к полноте. Дальше областного центра она не выезжала уже более десятка лет. В областном центре она бывает 1 - 2 раза в год, на каком-нибудь совещании, успевая перед электричкой об бежать несколько магазинов. Весной и осенью месит грязь в резиновых сапогах. Она трудолюбива, внимательна к больным.   На приёме часто перегружена. Как правило, интеллект, умственные способности невысокие, но и не «тупая». За собой следит плохо. Одевается прилично, но часто безвкусно, донашивая вещи.     Культура низковата. Котлеты в столовой ест ложкой, помогая пальцами, которые затем облизывает. Детям старается дать образование в местных ВУЗах, но не всегда это удаётся. Как правило, выходец из рабоче-крестьянской среды, из избы с лавками и печью. Домой приходит уставшая, затурканная работой и начальством. А дома ждёт приготовление ужина, уборка, стирка, работа на даче.   К концу дня совершенно вымотана. За собой следить нет ни сил, ни времени. Всего боится: начальства, бухгалтерии, пьяных мужиков, собак, неосвещённых улиц. Обстановка в доме стандартная. Старый диван, два засаленных кресла, затоптанная дорожка неопределённого цвета. Довольно приличный цветной телевизор. А что делать? На зарплату врача шибко не разбежишься. Отдыхает в местной больнице санаторного типа с комнатами на пять человек и общественным грязным туалетом. Месяцами терпеливо ждёт выплаты заработной платы, но не возмущается, не кричит, не ропщет.


2002

СЕЛЬСКАЯ БОЛЬНИЦА

Село располагалось на возвышенности. Являлось центром колхоза. Населения было в пределах 500 - 600 человек, сельские труженики. В селе была своя больница на 20 коек. Ей было уже около 50 лет и, кажется, что 50 лет её никто не ремонтировал. Представляла она собой покосившееся здание барачного типа. Внутри потолки с обвалившейся местами штукатуркой, кое-где подмазанной, и пол с прогнившими половицами. Даже в кабинете врача, как раз над его головой, зияла дыра, - обвалилась штукатурка. Но она обвалилась в ночное время, так что врач не пострадал. Половицы в кабинете частично прогнили, лежали криво, но никто не падал. Привыкли, ходили осторожно. Обстановка кабинета - это пара шифоньеров, один из которых был забит папками, архив, и пара стареньких столов.   Сам врач был уважаемый в селе человек. Всё-таки от него что-то зависело. Это был невысокий мужчина, среднего роста, в возрасте. Круглое лицо его с курносым носом выражало полное добродушие. Работал он терапевтом, но немного разбирался в хирургии, педиатрии. Больные всякие были. Здесь же работала его жена медсестрой, помогала заполнять истории болезни. Больные были в основном местные старушки. Они приходили утром. Им делали уколы, давали таблетки. Как положено, стояли заправленные койки. План по койко-дням больница выполняла.   Старушки съедали положенный им завтрак, обед, ужин и вечером тихо расползались по домам. Надо отметить, что обед был приличный. Щи, котлета с гарниром. Котлеты хорошие, мясные, не городские - из сои да хрящей. Мясо выделял местный колхоз. В больнице оставалось только 2-3 старушки, не местные. Все были довольны. Старушки - то, что они питались бесплатно, экономили пенсию, да и лечение кое-какое получали; и медперсонал - то, что ночами спокойно спали, а зарплата, пусть и небольшая, шла. Надо отдать должное коммунистам - содержали больницу. Сельский труженик, пусть даже и не очень квалифицированную помощь, но получал, как говорится, не выходя из села.
Жил врач в бревенчатом доме. Был водопровод, местная канализация. Печка с дровами. Благо, дров хватало, - лесной край. Чтоб как-то улучшить своё материальное положение, держал он поросёнка и курей. Мясо, яички свои. Зерно покупал за бутылку у пьяных комбайнёров, картошка своя, так что проблем с кормами не было.   Только свой труд.
Периодически приезжали комиссии из района. Проверяли работу. Писали акты о недостатках, в том числе и о ремонте. Но на ремонт денег никто не выделял. Комиссия съедала больничный обед и уезжала с чувством выполненного долга. Акты аккуратно подшивались в папочку до следующего приезда.

КАК ВЛАД ЗА ЕЛЬЦИНА АГИТИРОВАЛ.


Недалеко от дома, где жил Влад, находилось много гаражей. Они стояли в ряд, кирпичные, добротные. Там же находился и гараж Влада. В каждом гараже была сделана небольшая комната, где владельцы гаража мог пить с друзьями. Некоторые имели по два гаража. Строили в основном сами, некоторые класть стены нанимали рабочих. Владельцами гаражей был народ разношёрстный. Среди них выделялся юрист. По национальности он был грузин. Его достопримечательностью был его большой нос, а особенностью было то, что он всегда что-то ремонтировал в своей машине. Разбирал, снова собирал.
Врач: он отличался тем, что вечером всегда был «под мухой», и находясь в таком состоянии, всем давал советы и рекомендации.
Рабочий    строитель: он страдал хроническим алкоголизмом, - но пролечился, не   пил уже много лет, и выстроил себе большой красивый дом.
Работник администрации: его особенностью было то. что он был пьян с   утра до вечера.
Все эти люди были хорошие специалисты, отличались большим трудолюбием, но в общественном строе, политике разбирались совсем слабо. Приближались выборы президента. Все хотели голосовать за коммунистов. Обосновали это тем, что тогда колбаса была 2 рубля 20 копеек, а водка - 3 рубля 60 копеек. А цемент у строителей хранился в ларе, который стоял прямо на улице, - бери сколько хочешь, а сейчас всё покупать надо. Довод весомый. Рабочий строитель говорил, что при коммунистах он хорошо зарабатывал. Ходил с бригадой по колхозам, по договорённости с председателями строил коровники, свинарники. Выстроишь - получаешь хорошую зарплату; 20% - председателю, - так положено. Всем хорошо. Говорили, что при коммунистах не было взяток, отката. Было, всё было. Улицу заасфальтируют приезжие   армяне или молдаване, зарплату получат, хорошую зарплату, часть денег председателю райисполкома. Так положено. Иначе потом выгодной работы не получишь. А то, что от асфальта, уложенного не специалистами, кое-как, через год не осталось и следа, никого не интересовало.
Влад агитировал за Ельцина, разъяснял, что такое демократия, приводил   доводы, - бесполезно, - в ответ только смеялись. Однажды собрались мужики кучей, разговаривали о жизни. Влад молча, не спеша. как бы прицениваясь, прошёл вдоль гаражей раз, другой.   «Чо ты ходишь?», - спросили его мужики.    «А не чо, списки составлять буду, кого раскулачивать, когда коммунисты к власти придут. Матросов с маузерами приведу, и у кого два гаража или хорошая машина. - всё реквизируем, заберём, а самого   хозяина - в Сибирь». «Как, - заорали мужики, - опять раскулачивать? Дак в Сибири уже места нет».   «Да вы чо, мужики, посмотрите на карту:   Сибирь совсем мало заселена, заселять её   надо. Вот вами заселять и будут». Мужики переглянулись.   У врача в гараже висела засиженная мухами карта Советского Союза,   Посмотрели. Действительно, Сибирь мало заселена. Правду говорит. А чем чёрт не шутит? Может, и правда начнут опять раскулачивать? На выборах все дружно проголосовали за Ельцина.

СВЕТА. 
                     (ИЗ ЖИЗНИ ПРОСТОГО НАРОДА)


Света работала санитаркой в больнице. Это была симпатичная женщина, невысокого роста, возраст около 30 лет. Жизнь Свету особо не баловала. Она рано осталась без матери. Всего братьев и сестёр было пятеро. Отец женился на другой. Мачеха всех их невзлюбила. Отец находился полностью под влиянием жены, нелюбовь к детям постепенно перешла и к отцу. Это был безвольный, но довольно трудолюбивый человек. В будни с утра до вечера работал, в выходные и праздники с утра до вечера пил. Закончив школу, Света ушла из дома. Какое-то время работала в   строительной организации. Дали комнату в общежитии. Познакомилась с парнем, который   стал впоследствии её мужем. Родилась дочь. «Жили мы хорошо, - рассказывает Света, - только пил он запоями, пришлось разойтись». Работая в больнице, снова познакомилась с парнем, Олегом. Он рос и воспитывался в интернате. Мать была алкоголичкой  и лишена родительских прав. Её периодически бил пьяный сожитель,  так она и умерла от побоев. При знакомстве со Светой, как и положено джентльмену, первым подошёл Олег. Ему подсказали друзья, что у этой женщины есть «на бутылку». Представился Свете. Предложил сходить в магазин, купить бутылку. Вместе они сходили в магазин, купили бутылки, распили с друзьями. Так началась их дружба, перешедшая в любовь, а затем и семейную жизнь. Вскоре у них родился сын. Олег заботами о семье себя не утруждал. Не   работал, перебивался случайными заработками, пил запоями, начал распродавать скудную домашнюю утварь. Иногда Свету навещал и первый   муж. Особенно, когда Света получала зарплату. Просил на бутылку. Характер у Светы был мягкий, уступчивый. Она покупала бутылку, вместе выпивали. Как-то об этом узнал Олег и жестоко избил Свету. Есть хотелось каждый день, а денег не хватало. Олег начал воровать. Промышлял он в основном по сараям   и овощным ямам. Воровал картошку, варенья, соленья. Домашние припасы. Вскоре Олега посадили. Света возила ему передачи, выделяя средства из своей скудной санитарской зарплаты. Судьба ее сложилась впоследствии печально. Муж вышел из тюрьмы. Снова начал пить, да и Света не отставала. Однажды нашли её в кустах мёртвую с полиэтиленовым пакетом на голове. Похоронили её рядом с матерью. Вскоре и мужа убили по пьяной лавочек. Детей определили в детский дом.

СТРАННЫЕ СЛУЧАИ.


Влад принимал больных в своём кабинете. Однажды он заметил, что медицинская сестра, работающая с ним, как-то странно смотрела на стул, на котором сидел Влад. Влад это заметил. Придя к себе в кабинет, когда не было медсестры, Влад поставил свой стул больному, а стул больного взял себе. Когда медсестра пришла в кабинет, она заметила подмену и как-то то ли недовольство, то ли тревога отразились на её лице. В следующий раз этот стул Влад поставил медсестре. Она снова заметила подмену и на этот стул не села. А всё время, пока Влад принимал больных, сидела на кушетке. Очень странно. Можно только предполагать, что в стуле находилось какое-то вещество, вредное для человека» вполне возможно - радиоактивное, Кто его туда подложил? Медсестра не могла. У неё не было доступа к таким веществам. Но то, что она была в курсе дела,   это не вызывало сомнений.
Второй странный случай произошёл с ним в больнице. Больница была санаторного типа, располагалась на берегу речки. Лечили там в основном минеральной водой и грязями. По приезде в больницу больных по палатам распределяла постовая медицинская сестра. Она отмечала в своём журнале фамилии больного, называла ему номер палаты, и больной отправлялся в свою палату. Когда подошла очередь Влада, медсестра не просто назвала номер палаты, - она встала чуть ли не за руку взяла Влада, повела его в палату. Палата была опечатана. Она сорвала бумажку, завела Влада в палату и показала койку, Влад был с дороги, уставший, расположился на этой койке. Позднее, обдумывая этот эпизод, Влад понял, что совершил ошибку. Никогда, никого медсестра не сопровождала до палаты, до койки. А тут вдруг такая честь? В честь чего бы это? Нужно было расположиться на другой койке и посмотреть» как бы   вытянулось лицо у медсестры, когда она увидела б это. Можно только гадать, что ему кем-то подложена какая-то гадость в постель, с какой-то целью. А цель одна, - подорвать здоровье врагу Советской власти.

ПОКАЗАТЕЛЬ.


В детском отделении среди некоторых медицинских сестёр большим авторитетом пользовалась бывшая заведующая отделением Алпетова, Влад иногда пытался объяснить медсестрам, что Алпетова была далеко не идеальным врачом. Все «тяжёлые» дети у неё умирали, а показатель детской смертности был у неё не просто большой, а огромный. Показатель детской смертности - это количество умерших, детей до 1 года. Есть такой показатель. А сейчас, в настоящее время, он близок к нулю, что говорит о соответствующей работе врача. Не понимали. Находились как бы под каким-то гипнозом.
Однажды поступил ребёнок в детское отделение с воспалением легких. Влад осмотрел его, назначил лечение, уколы, капельницу в вену. Ребёнок был не «тяжёлый», средней тяжести. Передал его в процедурный кабинет медицинским сестрам. Дежурили две медсестры: Наташа Кяго и Нафиса Харисовна. Через некоторое время они выходят из процедурной и так спокойно говорят, что ребёнок умер, Влад был очень удивлён.Ребёнок не тяжёлый. И даже не поставили его в известность, когда он умирал, - не позвали.   Он заподозрил неладное. Попросил на вскрытии патологоанатома посмотреть повнимательнее, не ввели ли ребёнку какую-нибудь гадость. Патологоанатом ничего не нашёл, кроме пневмонии. Да он не особенно и искал. А пневмония была явно не смертельная.
Через какое-то время Кяго и Нафиса Харисовна, открыв дверь в кабинет Влада, поинтересовались: «А какая сейчас детская смертность?» Влад сказал: «Девочки, вы ошиблись. Детская смертность учитывается у детей до 1 года, а этому ребёнку уже полтора года, так что показатель не изменился». Надо было видеть, как вытянулись рожи этих медсестёр
Нафиса Харисовна одно время работала старшей медсестрой в детском садике и подрабатывала воспитательницей на группе. А когда легче работать: когда в группе двадцать детей или пять-шесть? Ясно, что когда 5-6. Она поступала так: высаживала детей в туалете на горшки и открывала форточку и дверь. Устраивала сквозное проветривание. Через два - три дня в группе оставалось пять, шесть детей. Легче работать.

СЧАСТЛИВЫЙ ЧЕЛОВЕК.


     Есть ли счастливые люди? С уверенностью можно сказать: «Есть такие».      Влад несколько месяцев работал в детском саду дворником, стаж до ветеранства вырабатывал. Там он познакомился с прачкой. Ей было уже за 60 лет. Получала она пенсию 6 000 рублей, да плюс зарабатывала 5 000 рублей. Имела мужа. Он был на 8 лет младше ее, о чем она с гордостью сообщила Владу. Он то работал, то не работал, а если и работал, то она не знала где. Но больше не работал. Так вот, она была абсолютно счастлива. Не частично, нет, абсолютно. Во-первых, пенсия 6 000 руб. (шел 2013г.). Зарплата. Да еще обещали добавку к зарплате аж 300 рублей. Она с придыхом рассказывала, что получив добавку, она будет ходить в кафе и пить там кофе, ну конечно, не часто. «Там хороший кофе. Машина делает», - сообщила она Владу. Как она благодарила правительство, президента за счастливую жизнь, это надо было видеть и слышать. «Они делают все, чтоб мы жили счастливо и хорошо». Правда допускала мысль, что может у них не все получается. Раз только пожаловалась, что устает на работе, и когда приходит домой, то уже ничего не может, лежит пластом. Влад слушал ее и глаза его наливались тоской и грустью.

НАРОДУ МНОГО,А ПОГОВОРИТЬ НЕ С КЕМ.


    К сожалению, бывает так. Влад жил в двухэтажном  доме, хрущевке. Дом стоял на территории районной больницы. И жили в доме в основном работники больницы. Для них и строился дом. Напротив дома через дорогу расположились в ряд гаражи. Собственниками этих гаражей часть была жильцы дома, а часть другие владельцы. Влад общался с владельцами этих гаражей, благо его гараж находился в этом же ряду. Первый гараж принадлежал некому Вите. В бытность шахтер, сейчас пенсионер. В принципе неплохой мужик, прямой, порой прямо, резко высказывался о каких-либо порядках или наоборот непорядках. Состоял  на учете у психиатра с каким-то заболеванием, кроме того страдал хроническим алкоголизмом, периодически впадал в запой. Естественно общение с таким человеком было несколько затруднено. Далее шел гараж Коли. Он страдал олигофренией легкой степени. Т.е. может выполнять простые физические работы, не связанные с умственным напряжением. Что он с удовольствием и делал. Копал землю, садил картошку, морковь. Поливал, полол. Вобщем  выполнял все работы, связанные с огородом. Был трудолюбивый мужик.
Далее шел гараж Вахи. В прошлом юрист, сейчас на пенсии. Грузин, но практически всю жизнь прожил в России. Двое детей, которые росли и воспитывались в России и что такое Грузия представляли с трудом. Очень трудолюбивый мужик. Выстроил пару кирпичных гаражей, собрал, практически из ничего, пару автомобилей. Но годы видимо делают свое нехорошее дело. Начал говорить порой невпопад. Если разговаривал с собеседником, то глядел куда то в сторону, собеседника, как правило, не слышал. Речь монотонная, без эмоциональная.  Бывало, собеседник уходил, а Ваха все стоял и говорил, куда-то в

   пустоту. Годы, что сделаешь. Ему б полечить мозги, попринимать препараты, улучшающие работу мозга. Пару раз Влад предлагал пройти ему курсы лечения, но Ваха отказывался.
   Далее шел гараж Сергея. Хороший трудолюбивый мужик, по специальности строитель. Ну как любой порядочный строитель страдал хроническим алкоголизмом. Но уже лет 20 не пил. Выстроил двухэтажный особняк из кирпича. На продажу. Немного разбирался в политике. Говорить начинал складно, хорошо, но дальше мог сбиться, фразы становились путанными, смысл порой терялся. Сказывались последствия хронического алкоголизма. Мозг в какой-то мере разрушается при хроническом алкоголизме. Ему б, конечно, полечиться, попринимать препараты, улучшающие работу мозга, но как об этом скажешь. Обидится, скажет, за дурака меня принимаешь.
    Далее шел гараж Алексея. Ремонтировал машины в гараже. Кузовной ремонт. Отличный специалист  но страдает хроническим алкоголизмом. С утра энергично бегает, стучит, правит, варит. Не до разговоров. К обеду выпивши. Темпы работы снижаются. К вечеру сильно пьян. Какие уж тут разговоры.
    Затем шел гараж Сани. В прошлом работал в милиции, сейчас на пенсии. Трудолюбивый мужик. Пенсия приличная. Казалось, при такой пенсии лежи, плюй в потолок. Нет Саня завел пчел, благоустроил дачу. Все хорошо. Один недостаток – хронический алкоголизм. Периодически впадал в запой. Запой определить у Сани можно было по обрюзгшему, отечному лицу. Пить он начал в молодости, но на работе его держали, неплохой работник был. Правда за пьянку не один выговор схлопотал.
Далее гараж  Гены Крюкова. Гена держался немного особняком. Работал хирургом в больнице и был неплохой хирург. В свое время, будучи заведующим отделением, много сделал для отделения. Было ему уже за 70, получал зарплату и неплохую пенсию. Тоже страдал хроническим алкоголизмом. Закончив трудовой день, сразу же бежал в свой гараж. Там у него была выделена комната, стояла печка. Замахивал пару стаканов дешевого спирта. Закусывал, а точнее ужинал. Домой он не спешил. Дома что, одна жена – инвалид, с трудом передвигающаяся по квартире. А здесь спирт, еда, общество. Ужин его состоял из нескольких блюд. Любимое блюдо – это килька в томате. Но в связи с последним подорожанием цен на продукты, килька в томате практически исчезла из его рациона. Дорого.  С возрастом он становился очень бережливым, а если точнее скупым. Второе блюдо, которое употреблял Гена, это была сладенькая водичка. Можно взять хозяйкам на заметку. Готовится быстро. Берется стакан, наливается туда тепленькая водичка, чайная ложка сахарного песка. Опускается туда кусок черного хлеба, затем он подносится ко рту и сладенькая водичка с шумом высасывается. Отличное блюдо. Дешево и сердито. Влад пробовал это блюдо у Гены. Вкусно. Только потом понос был несколько дней. Дело в том, что в быту Гена был крайне неряшлив. Стаканы, рюмки были всегда мутными от грязи, на дне с разлагающимся полувысохшим остатком. Но это еще не все. Когда была наведена эта самая сладенькая водичка, Гена шумно высмаркивал в пальцы, ладонь, вытирал о штаны и когда погружал кусок хлеба в стакан, заодно  и полоскал там свои пальцы. А потом предлагал собеседнику: «Пей». Ну и третье любимое блюдо самое простое. Это красная рябина с хлебом. С осени он набирал несколько корзин этой рябины и всю зиму ел ее. Большая экономия. Он даже Владу по секрету сообщил где, на какой рябине ягоды вкуснее. Они по вкусу, оказывается, бывают разные. Одни вкуснее, другие менее. Влад неоднократно говорил Гене: «Гена,  у нас было голодное, холодное детство. Мы дети войны. Так хоть на старости поесть как следует». В ответ: «Я че обжираться-то буду». Несмотря на такое питание, в работе ему не было равных. Он постоянно что-то делал в гараже. Собирал, разбирал, конструировал. А когда начинал убирать снег лопатой, то снег летел за несколько метров. А ему было уже 75 лет. Все гаражные мужики были вынуждены признать: «Здоров Гена». Его периодически посещали бомжихи и полубомжихи. Он угощал их дешевым спиртом и колбасой, ну естественно самой дешевой, неестественно красного цвета, напичканной химией. За это они страстно отдавались ему. Ну как тут не скажешь: «Здоров Гена». Надо отметить еще одну его черту. Я написал рассказ о счастливых людях. . Так вот, Гену можно смело отнести в эту категорию. Категорию счастливых людей. Он боготворил правительство и президента, абсолютно не замечая, что порой происходит в стране. Благодарил их за хорошую жизнь. Время от времени пьяненький он выбегал из гаража и кричал: «Хорошо живем. Че еще надо?». А когда на это какой-нибудь мужик показывал ему кулак, убегал обратно в гараж. Действительно: «Че еще надо?» У него был минимум потребностей и все они удовлетворяли. Все его потребности были – это грязный гараж, стакан дешевого спирта, рябина с хлебом и периодически бомжиха. Все. Как тут не благодарить правительство и президента за такую счастливую, в его понимании, жизнь.
   В отношении «хорошо живем» все-таки Гена был не совсем прав. В городе наблюдалась большая безработица. Заводов не было. Молодежи, практически, негде было работать. Ну требовались иной раз продавцы. Магазинов было множество. Было несколько лесопильных предприятий, туда тоже порой требовались 1-2 человека. А остальным куда деваться? Многие уезжали из города, часть на вахту, часть учиться. Жилье дорогое, для многих недоступное. Весной и осенью город утопал в грязи. Но никого это не волновало и не раздражало. Привыкли. Как так и надо. Один Влад да его жена возмущались, как можно жить в такой грязи.
Жена у Влада была культурная, образованная женщина. В свое время Влад привез ее из Свердловска. И хоть уже много лет жила она в этом городе, грязь, неухоженность вызывали  у нее негативную реакцию. Весной и осенью горожане обувались в резиновые сапоги и в них ботали по грязи. И если молодые девушки, женщины старались одеть сапоги получше, то старшее поколение этим пренебрегало. Сапоги часто на несколько размеров  были больше с длинными широкими голенищами. Порой можно наблюдать такую картину: ботает старушка в огромных сапогах в заношенном, неопределенного цвета пальто, сидевшем на ней, как колокол. Иногда под грязью скрывался лед. Человек поскальзывался, падал и, матерясь и чертыхаясь, вставал. Перед многими подъездами стояли бадьи с водой и палкой с намотанной на конце тряпкой. Перед входом в подъезд надо было поболтать сапоги в бадье, а затем еще обработать их палкой с намотанной тряпкой. Все к этому привыкли и считали это хорошо. Другой жизни они не представляли. Думали, что все так живут.
     Зимой город заносило снегом. Но надо отдать должное, центральные улицы довольно регулярно чистились грейдером. Боковые же улицы порой подолгу оставались в снегу. Не хватало денег. К концу зимы на перекрестках образовывались огромные сугробы, видимость резко уменьшается, и поворачивать надо было очень осторожно.  Водители снижали скорость, вытягивали шеи, пытаясь определить, нет ли встречного автомобиля. Летом, так как улицы не были заасфальтированы, одолевала пыль. Но учитывая, что улицы представляли собой сплошные ухабы и выбоины, быстро не разгонишься, и это в какой-то мере уменьшало запыленность воздуха.
       Весной и осенью улицы утопали в грязи, но надо отдать должное водителям: они сбавляли скорость, чтоб не окатить пешеходов грязью. Пешеходы часто шли по проезжей части, особенно там, где был асфальт, а его на весь город было не много не мало, аж метров 500, в виду того, что тротуар, если можно назвать его тротуаром, представлял собой месиво из грязи со льдом.
Был у Влада еще один собеседник. Это его брат Юра. Юра всю жизнь проработал пожарником. А в коммунистические времена все пожарники, или почти все, страдали хроническим алкоголизмом, начиная от начальства до рядового. Были, конечно, и не пьющие, но это как правило исключение. Помнится, Влад только приехал после окончания института. Молодой, здоровый, и его в первую очередь направили читать лекцию о вреде алкоголя в пожарную часть. Он пришел чисто одетый в костюмчике. Собрали народ. Влад прочитал, по молодежи, наивно думая, ну убедил людей, не будут пить. Надо отметить его внимательно выслушали, с интересом. И вообще отнеслись к нему доброжелательно. Но  как пили, так и продолжали пить. Юра, братец его, конечно, не отрывался от коллектива, как говорили в те времена: и  скоро алкоголь стал его пристрастием. Он объяснял, что пьет для аппетита, для настроения. Поднятие настроения и аппетита длилось неделями с утра до вечера с небольшими перерывами. Алкоголь, конечно, повлиял на его мозги. И хотя прошло уже около 15 лет, как он перестал пить, это ощущалось. Как собеседник он довольно хорошо, правильно излагал свои мысли 2-3 минуты. Затем речь его становилась невнятной, малопонятной, временами бессвязная. Вот и поговори.
   Влад неоднократно убеждал его полечиться, Юра только отмахивался: «На хрен мне это нужно».

ЕЩЕ ОДИН СТРАННЫЙ СЛУЧАЙ. 

       В коммунистические времена Влад ездил отдыхать в санаторий. Была такая возможность. Практически бесплатно. Работаешь, пожалуйста, в отпуск поезжай в санаторий, лечись, набирайся сил. А сейчас мужской половой орган тебе, а не санаторий. И вот в одну из поездок, после оформления нужных бумаг, Влад направился в корпус. Его встретила дежурный администратор. Вид у нее был более чем странный. Взгляд испуганный, тревожный, глаза расширены. Кто ее так напугал? Она повела Влада на самый верхний этаж. Этаж был пустой. Ни одного отдыхающего, вообще, человека. Пусто. Только гулко раздавались в пустоте шаги Влада и администратора. Повела по коридору в самую дальнюю комнату. Располагайтесь. Ушла. Владу стало немного не по себе. Инстинктивно он ощущал какую-то опасность, было чувство тревоги. Не успел он расположиться, как снова вбегает администратор. Глаза еще больше расширены. «Пойдемте, я вас переведу в другую комнату». Спустились на этаж ниже. Здесь чувствовалась нормальная жизнь. Слышались разговоры. Ходили туда-сюда отдыхающие. Видимо получила другие инструктивные указания. Какая цель преследовалась, поселяя Влада на верхнем пустом этаже? Может просто хотели избить, а там хоть заорись, никто не услышит, может выбросить в окно, распустив затем слух, что сам выпрыгнул, и тем самым избавившись от врага народа, доставлявшему столько хлопот работникам спецслужб. Дебилизма, конечно, хватало. Приехал молодой, здоровый врач в районный центр, желающий работать. Сделали из него злодея, врача вредителя, шпиона. Ну надо же как-то оправдывать свою зарплату, звание. Нет врагов, так придумаем. Нет шпионов, сделаем, найдем. Бдим, следим. Прогнила система. 

СПЕЦОПЕРАЦИЯ.

   Данную операцию разрабатывали лучшие областные кгбэшные умы, а может даже специалистов из столицы привлекали. Однажды где-то в 90-е годы, Влад услышал передачу, типа того, как бездарно тратились бюджетные деньги, и вообще как бездарно, глупо работали иногда спецслужбы, на примере одной рассекреченной операции. Влад, слушая передачу начал понимать: «Боже мой, так это же про меня говорят».
      А дело было так. В очередной отпуск Влад отдыхал в областной больнице санаторного типа. Она располагалась в том же поселке, что и санаторий.  И имела тот же набор лечения природными факторами, а это грязи и минеральная вода. До санатория было метров 500 и на дискотеки из больницы все ходили в санаторий. Ну а как насолить врагу народа, т.е. Владу в этом вопросе, в вопросе дискотеки. Вот над этим и работали лучшие умы. И была разработана операция.
     Однажды вечером Влад в лучшем расположении духа, не спеша направился на дискотеку. Вдруг мимо него, обгоняя, начали проходить толпы мужиков из соседнего милицейского санатория. Все были крайне раздражены, злые. Шли матерились: «Мы на отдыхе, а нас и тут заставляют работать». «Че мы должны?» «Зачем нам это?» другие уточняли: «А че, брать кого-то будем?» Как можно было понять все они направлялись на дискотеку в принудительном порядке. Началась дискотека, музыка. Толпы мужиков с недовольными рожами, которые не знали куда себя деть и что делать, тряслись, изображая танец. Влад тоже в меру своих сил и способностей скакал в каком-то кругу. Только он заметил одну особенность. Где б  Влад не танцевал, в каком круге, возле него всегда вырастало 2-3 здоровых, высоких мужика с дебильными рожами. Они танцевали, но с таким видом, что выполняют какую-то неприятную, скучную работу. Влад переходил в другой круг, возле него опять вырастают эти тупые рожи. Влад шел пригласить какую-нибудь женщину, как опережая, отталкивая его, подбегала к этой женщине одна из этих рож и буквально уводила ее у Влада из-под носа. Влад понял, что что-то тут не то, настроение у него испортилось, и он пошел на улицу покурить. Дискотека заканчивалась и толпы мужиков из санатория МВД  повалили обратно. Проходя мимо Влада, несколько человек остановились и один с возмущением, удивлением сказал, показывая на Влада: «Так вот из-за него нас гоняли». Даме он добавил фразу, которую не буду приводить здесь, но которая до сих пор стоит в ушах.  А почему с удивлением? Их перед дискотекой инструктировали, что будет отъявленный злодей ну и т.п. А в представлении милицейских работников, злодей это закоренелый урка, уголовник, у которого несколько ходок на зону, множество разбоев и грабежей. Естественно, все это накладывало отпечаток на вид человека, внешность. А тут, какой-то довольно жалкий серый человечишка с унылым выражением лица, явно не тянувший на отпетого уркагана.
 Можно только представить, с каким удовлетворением высокие чины спецслужб потирали руки, довольные тем, как они мастерски провели операцию, сорвав дискотеку злодею, врагу народа, шпиону и т.п.

ВМЕСТО ЭПИЛОГА.

       Существует, видимо, еще какая-то справедливость. Высшая справедливость. Сменилась власть, государственный строй. Пришла демократия и относительная свобода. КГБ – переименовали, сократили. Выгнав, отправив на заслуженный отдых бездельников и откровенных идиотов.  
       Ну а что с Шомполовым? За пьянство и развал на работе Шомполова выгнали с должности главного врача. Но перед этим он сумел выжить еще одного врага, окулиста. Сделал это он опять же по подлому. Поступил звонок из области. Нужно место не ниже заместителя главного врача для своего человека. Ну, естественно,  Шомполов рад услужить. Но кого выжить, выдавить. А тут у заведующей поликлиники кончался договор. Кроме должности заведующей, она еще работала на 0,5 ставки окулистом. Шомполов предложил ей перезаключить договор. Но подлость то в том была, что зарплату он установил как у санитарки. Это заведующей. Она взвыла и убежала в частную кампанию. Ее место свободно. Кстати, блатная врач так и не приехала. На весь район остался один окулист. И сейчас чтоб попасть на прием люди ждут месяцами. Окулист -  женщина не глупая, быстро сориентировалась в обстановке, организовала частный кабинет и дела ее процветали. Хочешь быстро попасть на прием, пожалуйста, плати и тебя примут. А как народ, люди? А что народ, что люди. Быдло все схавает. Сам Шомполов, после увольнения сумел устроиться в соседнем поселке Феруленки, и тоже главным врачом. Влад, как-то встретив его, дал ему совет: «Ты держись за Феруленки то, держись. Выпиздят оттуда, так куда пойдешь работать». Не послушал Шомполов умного совета. Не держался за Феруленки. Через 2-3 месяца выпнули его под жопу. Сейчас говорят бегает участковым врачом где-то в областном центре. Несчастные больные.
       Ну а что с Ваней Седловым? Бывшим главным врачом больницы и который возглавлял всю агентурную сеть кгбэшных стукачей в больнице. Умер не дожив до пенсии. В последние годы его жизни на него  страшно  было смотреть. Весь заросший черной бородой. Взгляд пустой, отрешенный. На вопросы если и отвечал, то каким-то монотонным голосом, с трудом подыскивая нужные слова. Что-то с психикой. Наверное, в КГБ его сильно перекодировали. Вот и стал придурковатым. Перенес инфаркт сердца, плохо было с легкими. Задыхался. Умер не хорошей смертью.
Встречал как-то Влад и начальника районного КГБ Малинина, тот что допрашивал его. Весь желтый, рак легкого. Просился к Владу в инфекционное отделение. Влад в то время был заведующим. Отказал Влад. Не инфекционная,

 

     мол, эта желтуха. Иди в железнодорожную больницу. Была тогда такая. Больше Влад его не видел и не интересовался его судьбой. С раком печени долго не живут. А еще не старый был Малинин. Вот и не верь после этого во всевышние силы.

bottom of page